Не отпускай меня

Я протягиваю ей руку, и Нара хватается за нее двумя руками. Они дрожат от усилия, но с каждым днем хват укрепляется, и я радуюсь, что чувствую это на своей коже. Нара сидит прямо только из-за того, что моя рука напряжена. Стоит мне немного расслабить мышцы, и она осядет без опоры. Валерий Евгеньевич говорит, что до операции она не сможет сидеть сама, только полулежать. Второй рукой я стаскиваю ее ноги с края, и они повисают, словно сделаны из мягкой резины, а костей и мышц внутри нет. Я обнимаю ее за талию, а Нара обхватывает шею руками. Я медленно и осторожно разгибаю спину, и мы вместе встаем. Она повисает у меня на шее, а я крепче прижимаю к себе, чтоб ей удобнее было «стоять». В таком положении нужно продержать её десять минут. Я старюсь держать достаточно крепко, но нежно, чтоб не сделать больно и не навредить.

Я вижу перед собой удивительные голубые глаза с зеленым подсветом. Я никогда раньше таких не видел. Влюбился в них с первого взгляда. Сейчас эти волшебные глаза эльфийской принцессы темнее обычного, потому что она постоянно плачет.

Я хочу вернуть себе и ей немножко прежнего и почти забытого счастья, и касаюсь любимых губ поцелуем. Она отстраняется и отворачивается от меня.

— Что такое, любимая?

— Я такая уродина. — Лицо искажается отвращением. — Как ты можешь целовать такое?

Утром Нара выпросила у одной из сестер зеркало. Увидела себя и запустила его в стену. Она драматизирует. Да, не все ссадины сошли, и синяки под глазами еще желтеют, но это такая мелочь, учитывая то, что она пережила.

— Ты очень красивая!

— Руслан, ты же мне врешь! — говорит со слезами на глазах.

— Нет, я, правда, так вижу. Ты же художник. В смятом клочке бумаги красоту видишь, а в себе — нет. Нет ничего непоправимого. Через пару недель всё станет, как было.

— Русик, спасибо, что ты со мной.

— Как же иначе, Нара? Я же люблю тебя. Давай еще раз попробуем.

Я опять касаюсь ее губ, и на этот раз Нара отвечает на поцелуй. Я закрываю глаза, и на пару мгновений проваливаюсь в нормальную жизнь. Теперь только так и можно выживать. Прыгать от одного нормального момента к другому.

— Руслан, а ты можешь остаться на ночь?

Она так смотрит на меня, что я не могу отказать.

— Конечно! Сейчас схожу, поговорю с Валерием Евгеньевичем. Уверен, что разрешит.

На самом деле, я не уверен, что разрешит, но если откажет, придумаю что-нибудь. Заплачу охраннику и прошмыгну после отбоя, в конце концов. Всё ради неё. Чтоб Нара держалась, приходится так много врать и выкручиваться. Валерий Евгеньевич сказал, что ее нужно беречь от потрясений. Проблема в том, что я уже и не знаю, как объяснить, почему Светлана даже не позвонила. Выкручиваюсь, как могу, но она не будет долго верить в мои глупые оправдания. А еще Надя. Уже три недели, как похоронили, а Нара всё спрашивает, как она. Я сказал, что ее транспортировали в другой город и там лечат.

Я подхватываю Нару на руки, и мы стоим так ещё какое-то время. Руками чувствую, как сильно она истаяла: аппетита нет, и приходится постоянно уговаривать хотя бы выпить протеиновый коктейль. Она прижимается ко мне, и сердце ускоряет ритм. Несмотря на все сложности, я счастлив. Просто потому, что она жива.

— Ты устала?

— Немного.

Я укладываю ее на кровать и укрываю ноги одеялом. Не хочет смотреть на них.

— Я сейчас к Валерию Евгеньевичу сбегаю и вернусь, хорошо?

— Хорошо, — кивает она.

Быстро иду по коридору, кивая медсестрам, которые заступают на ночную смену.

Заглядываю в ординаторскую. Валерий Евгеньевич играет с коллегой в домино.

— Что-то случилось, Руслан?

— Нет, но мне нужно с вами поговорить.

— Говорите. Я пойду перекурю, — говорит сгорбленный седой старичок в зеленой робе и выходит.

— Садись. Чай будешь?

— Нет, спасибо. У меня просьба к вам, — говорю я, игнорируя предложенный стул.

— Что у тебя?

— Можно я с ней на ночь останусь?

— Ты же знаешь, что нельзя в реанимации надолго оставаться. Ты и так с ней весь день торчишь. Как переведем в палату, хоть живи с ней. Сейчас нельзя.

— Прошу вас, мне очень надо. Ей надо. Я заплачу, если надо.

— Руслан, не надо денег, — кладет руку мне на плечо. — Ладно, Ромео и Джульетта, вы наши, договорюсь! Но это первый и последний раз, и то, потому что ты на неё хорошо влияешь. И Наре есть надо лучше. Проследи, чтоб от завтрака опять не отказалась.

— Я прослежу! — обещаю я, не зная, как его благодарить. — Спасибо вам огромное!

— И еще одно! Кури поменьше, а то постоянно вижу тебя на лестнице. Жизнь долгая, а это далеко не полезная привычка.

— Неважно, главное, чтоб она в порядке была, — отмахиваюсь я.

— Ты не прав, Руслан. Ты должен заботиться о себе, потому что благополучие Нары зависит от тебя. Она же никому не нужна, кроме тебя.

— Я понимаю! — Я вновь глубоко тронут заботой этого исключительного человека, который стал нам с ней почти, как отец. — Обещаю, что реже буду дымить. Еще раз спасибо.

Выхожу из ординаторской и чувствую вибрацию телефона в кармане. Номер незнакомый.

— Да.

— Руслан, Русланчик, — кричит в истерике женский голос, который я не сразу узнаю. — Это Света. Что с Нарой?