Не отпускай меня

В палату впрыгивает женщина на костылях. Левой ноги у нее нет; из коротких шортов даже не виднеется культя. Она улыбается мне и здоровается так тепло, словно мы добрые знакомые:

— Привет, малая!

За женщиной в палату впархивают дети: две девочки, хорошенькие, как ангелочки, и лысоватый мужчина с чемоданом, который кивает мне и тоже приветливо здоровается:

— Здравствуйте!

Девочки вцепились пухлыми ручонками в ногу матери и смотрят на меня с любопытством.

— Ладно, Женек, не будем смущать твою соседку, — говорит мужчина, приваливая чемодан к стене.

— Не давай им сладкое после двенадцати дня, — говорит она строго, а потом весело добавляет: — А то они опять превратятся в монстров.

— Постараюсь, — улыбается он доброй, но грустной улыбкой.

Мужчина подхватывает одну из девочек, которой на вид года два, и Женек расцеловывает её в обе щеки. Потом в воздух взмывает старшенькая, лет пяти, обнимает маму за шею и уже сама чмокает её в лоб. От этой картины больно на сердце. Дружная семья. У меня всё не так. Мама под гнетом Вадима, да и без этого ей на меня плевать. Нади больше нет. Единственный, кто остался, это Руслан.

Руслан. Добрый, заботливый, искренне любящий Руслан. Если раньше он был для меня просто слишком хорош, то сейчас — недосягаем. Разве этого он ждал от наших отношений? Как быстро кончились ночные прогулки по городу, как мало рассветов мы встретили вместе, как много потеряли, почти не успев ничего распробовать. Теперь его участь мотаться по больницам и подавать мне судно. Мне жалко себя. Жалко так, что слезы текут из глаз сутками. Но больше мне жалко его. Я просто не могу встать и уйти от этого кошмара. А он может. Но не уходит. От осознания того, что я тяну его на дно, только хуже.

— Меня Женя зовут! — звонкий голос новой соседки выводит меня из ступора. — Но все зовут меня просто Жека. А тебя как, грустная принцесса?

— Я Нара.

Она садится на кровать и опирает костыли о её край.

— Приятно! Необычное имя. Сокращение?

— Да, — не могу болтать и мило улыбаться. Единственное, чего хочу, отвернуться к стене, закрыть глаза и умереть.

— И как полное? — не унимается она, освещая широкой улыбкой небольшую двухместную палату, куда меня перевели сегодня утром.

— Дотнара.

— Ого. Дочь трудового народа. Никогда в реальной жизни не встречала такого имени, — восхищается она и тут же спокойным и даже будничным тоном спрашивает: — Ходячая?

— Нет! — отвечаю я односложно, чувствуя, как закипаю.

— Что стряслось?

— Авария.

— Недавно, да?

— Два месяца назад.

— Я тоже в аварию попала, но давно… лет 10 как. Ногу пришлось ампутировать, но ничего. Наловчилась прыгать на костылях, потом- на протезе ходить. Сейчас правда после двух беременностей с большим набором веса, тазобедренный в оставшейся ноге рассыпается, но ничего. Титановым заменят, и буду я Жека-киборг. У тебя тоже все наладится, Нара, хотя ты и не веришь в это сейчас.

Я уже набираю в легкие воздуха, чтоб выкрикнуть, что никогда в моей жизни ничего не наладится, но в палату входит нагруженный чем-то громоздким Руслан. Он ставит коробку на пол у кровати и чмокает меня в щеку.

— Привет, любовь моя, — говорит так тепло, что сердце сжимается в комок и скулит в углу грудной клетки.

Чем лучше он ко мне относится, тем больше хочется его оттолкнуть. Оттолкнуть не потому, что не люблю, а потому что хочу спасти. У него ведь всё еще впереди, а у меня всё уже закончилось.

— Здравствуйте! — говорит он Жене.

— Жека, — протягивает ему руку, унизанную детскими фенечками.

— Руслан. — пожимает руку.

— Приятно. Ты кем приходишься царевне Несмеяне?

— Я ее парень.

— Давно вместе?

— Вчера было полгода, — отвечает Руслан за нас обоих.

— Конфетно-букетный период еще, — улыбается Жека, и на её пухлых щеках появляются ямочки.

Мы с Русланом молчим. Ее веселый тон и шутки не кажутся уместными в больничной палате.

— Нара, я тебе кое-что принес. Сейчас покажу, — спохватывается Руслан, а лицо становится таким одухотворенным, словно в коробке волшебная пилюля или новый комплект ног.

Он прилаживает прикроватный столик, так чтоб мне было удобно и достает из коробки пленэрный мольберт. Это не мой. Он новый. Мой так и остался вместе с Надей.

Руслан ставит передо мной белое блюдце и литровую банку с водой. Выкладывает рядом большой набор акварели "Daniel Smith" на натуральных пигментах, которую я так хотела получить в подарок на день рождения.

— Валерий Евгеньевич говорит, что тебе нужно возвращаться к привычной жизни и заниматься тем, что любишь.

— Чтоб он понимал, твой Валерий Евгеньевич! Он обещал, что я буду ходить!

Да, Валерий Евгеньевич вернул мне возможность сидеть, но отнюдь не ходить. Я все та же тряпичная кукла с нефункциональными ножками.

— Он же не просто так обещал, — спокойно объясняет Руслан. Всё будет, только надо еще немного потерпеть.

Смотрю на мольберт с манящим белым листом акварельной бумаги и краски, которые так хотела, и не чувствую больше той пульсирующей радости, которую во мне с самых ранних лет вызывало рисование. Я не могу заставить себя поднять руку и взять кисть. В голове что-то щелкает и не дает.