Не прикасайся!

 Но Настасья все спит и спит, и я не решаюсь ее разбудить. Только когда дом оживает и Марина приносит поднос с завтраком в комнату, я поднимаюсь.

 - Александр Олегович, - шепотом говорит экономка, - я принесла перекусить на всякий случай, сок и кекс. Если хотите кофе – позвоните.

 - Марина! Давай так: мы не хотим кофе и тебя не тревожим, а ты делаешь вид, что меня здесь не было.

 Она смеется, но я почти уверен: о том, что мы с Настасьей спали вместе, скоро узнает вся семья. Конечно, добрая Анька велела принести Насте завтрак, чтобы она не голодала, если вдруг проснется раньше всех. И конечно Марина не предполагала, что в ее комнате кто-то есть, когда тенью проскальзывала в комнату по своему обыкновению, чтобы не разбудить гостью.

 Вот проблема и решилась. Больше не нужно ломать голову над тем, как выйти из идиотской лжи и кривоватом прикрытии одержимости Никольской.

 - Настя-я-я, - наконец не выдерживаю я. – Вставай. Работать пора.

 - М-м-м… - она хмурится, выбирается из моих рук и сладко зевает. – Который час? Алиса, сколько времени?

 Механический голос смартфона услужливо отвечает:

 - Время девять часов сорок две минуты.

 - Почему ты спрашиваешь время у бездушной машины, а не у мужчины, который лежит рядом и трахал тебя всю ночь?

 - Потому что у бездушной машины самомнение меньше и она не умеет врать.

 - Зачем мне врать о времени?

 - А зачем ты меня разбудил? Какая еще работа?

 - А такая. У тебя теперь обязанности, Анастасия Борисовна. Вставай, умывайся, кушай кексик и поехали в клуб. Азарова травмировалась. Будем смотреть, как эта звезда умудрилась, что теперь делать и для чего жить.

 - Лена? – Она вскакивает на постели. – Все нормально? Жива?

 - Жива, - отмахиваюсь я, - куда денется. Лонгету наложили, за пару недель очухается. Но прыжки под запретом. Если отец выгонит тебя из дома за бесцельную растрату денег, ты могла бы снимать у меня комнату.

 - Снимать?!

 Настасья хватает подушку и отвешивает мне хорошую затрещину, с такой неожиданной силой, что я чуть не падаю с кровати.

 - Я тебе еще и денег должна?!

 - Ладно, - фыркаю, поднимаюсь и подхватываю легкую, как пушинку, Настю, на руки, - возьму натурой.

 - Я еще у тебя ничего не снимаю!

 - Да с меня уже нечего снимать.

 - Пломбы в зубах есть?

 - Господи, до чего же кровожадная женщина. Сделай одолжение, помолчи две минуты.

 - Крестовский, поставь меня на пол! Так нельзя! Я должна знать, куда иду, я не смогу вернуться…

 Она, кажется, немного паникует, будто я всерьез могу отнести ее в какую-нибудь задницу этого дома и там оставить. Но я направляюсь в душ, горячая вода – то, что мне сейчас нужно. И ей тоже, а раз нас двое, а горячая вода только одна, почему бы не совместить приятное с неизбежным?

 Настасья чуть успокаивается, услышав шум воды и ощутив жар от влажного пара, но теперь она хоть и не боится потеряться в доме, нервничает от того, что я рядом. Странно, учитывая прошедшую ночь, но я уже ничему не удивляюсь с этой девчонкой.

 - Здесь тесно! Давай я…

 Затыкаю ей рот поцелуем. Воистину, когда эта девушка целуется, я готов подарить ей половину царства, а когда открывает рот – запереть ее в самой высокой башне дворца и трахать, пока сил на возражения не останется.

 Под душем и поцелуем она расслабляется так, что мне приходится ее поддерживать. Остается только догадываться, как все это ощущается девочкой, которая живет в темноте. К двум тактильным наслаждениям добавляется третье, когда я подхватываю ее ножку под коленкой, чтобы войти. Она снова острыми коготками вцепляется мне в спину, проходясь по едва зажившим царапинам, но боль в том состоянии, в котором я сейчас, только добавляет удовольствия.

 Она безумно влажная, горячая и узкая, моя хрупкая девочка. Просунув руки под ее ягодицы, я подхватываю Настю на руки, продолжая медленные размеренные движения внутри нее. Она кажется совсем невесомой, но обхватывает мои бедра с удивительной силой, впрочем, логичной для фигуристки, пусть и бывшей.

 Покрываю поцелуями грудь, слизывая капельки воды с напряженных твердых сосков, прикусываю один зубами, с удовлетворением слыша протяжный стон.

 Ее мир сейчас – я, а я не могу думать ни о чем, кроме приближающегося оргазма. В голове бьется единственная мысль: она должна кончить раньше. Хочу видеть ее удовольствие прежде, чем отключусь на несколько минут сам, изливаясь в нее.

 Конечно, я забыл о презервативах, но мне уже плевать. Я всю жизнь играю с огнем, но это пламя, в отличие от прочих, обжигает приятно, согревает теплом и покалывает страстью.

 - Давай на следующих выходных похулиганим? – говорю я, когда дыхание восстанавливается, а Настасьина дрожь стихает.

 - Будем звонить в квартиры и убегать?

 - Почти. Под предлогом тренировки возьмем клуб вечером и потрахаемся там.

 - Что? – Она смывает с волос мыльную пену и смешно фыркает от того, что она попала в нос. – Да ты извращенец! Я всегда это знала!

 - Возможно. Но если тебе интересно, такие фантазии вызываешь только ты. Коротенькое платьице… коньки…

 Настасья заливисто смеется, откинув голову. Струи воды падают ей на лицо, а брызги достают и до меня.