Не расстанусь с Ван Гогом

– А чего ты не пьешь? – удивилась Татьяна. – За Ивана Семеновича можно. Это ж такой человек был! Мужчина, одним словом. В постели, правда, без моей помощи не мог – ему ж пятьдесят восемь лет было. Или пятьдесят девять, точно не помню. Знаешь, он очень любил, чтобы я ему утром брюки утюжила. Я, стало быть, утюжу, а этот гад другой костюм надевает. Стоит и смотрит, как я глажу. Ведь требовал, чтобы я ему брюки утюжила без одежды. В смысле, без белья даже.

– Зачем мне такие подробности? – попыталась остановить подругу Надя.

– Ну да, – согласилась Бровкина. – Кстати, подробности есть и другие. Но страшные и очень личные. А у меня есть одна подруга… Нет, не подруга, конечно, потому что настоящая подруга у меня одна – ты, а с той мы солярий вместе посещаем. Она почти по любви вышла замуж за налогового инспектора. Ее муж, начальник участка, вообще жену наручниками к кровати приковывает, а без наручников у него никак. Прикует и орет: «Ты когда годовой баланс сдашь, стерва?» А та вроде как боится и отвечает: «Ой, дяденька, не надо, у нас бухгалтерия сгорела!», и он…

Надя вздохнула, подумав, что зря согласилась встретиться с Татьяной. По всей видимости, теперь Бровкина не остановится, пока не расскажет интимные подробности из жизни всех своих знакомых.

– Знаешь, я стольких начальников за последнее время перевидала, – призналась Бровкина. – И все чем-то недовольны. Кто-то «Роллс-Ройс» хочет купить и не знает, на кого его оформить, потому что в наше время никому нельзя доверять. Другой содержит одного певца, а тот платит ему черной неблагодарностью. Третий… третий очень скромный, только по ночам ест черную икру, потому что ночью не видно, что она черная. Но все недовольны одним и тем же. Знаешь чем?

– Нет, – едва скрывая раздражение и усталость от подружкиного монолога, ответила Надя.

Татьяна перешла на шепот, словно собиралась выдать государственную тайну:

– Народом. И в чем-то они правы, конечно. Народ нынче не тот пошел: все чего-то требует. Как жить – ума не приложу!

Бровкина вздохнула. Оглядела стол и снова потянулась к бутылке.

– Давай помянем Ивана Семеновича.

В дверь позвонили. Надя выскочила из-за стола, подумав: если это Холмогоров, то она впервые искренне рада его приходу.

Саша вошел, как всегда, с букетом.

– Ты очень кстати, – поспешила сообщить ему Надя.

Но Холмогоров и так увидел гостью, и лицо его вытянулось.

– Не ожидал, – шепнул он, склонившись к бывшей жене.

Но Бровкина, как ни странно, услышала.

– Чего ты не ожидал? Что мы с Надей дружим? Так со мной, что ли, и дружить нельзя, только спать? Будто я дурочка какая! А я, между прочим, уже многого добилась. И еще большего добьюсь.

– Здравствуй, Таня, – произнес Холмогоров, чтобы только остановить ее.

– Привет, дорогой. Может, раньше я и была очень простой, но теперь лучше вашего устроилась в жизни. Все меняется в нашем мире. Вот в восьмом классе я с парнем встречалась. Даже полюбила его, потому что он сказал, что работает модельщиком. Я гордилась, думала: приятель по подиуму ходит, наряды демонстрирует, для журналов снимается. А тот, как оказалось, в литейном цехе вкалывал, строгал там что-то из деревяшек…

– Я в гостиную пройду? – спросил Саша.

Надя кивнула, и Холмогоров вышел.

Бровкина, удивленная таким невниманием к своей особе, поднялась из-за стола и выглянула в коридор.

– Посмотрите-ка на него – знаться теперь не хочет! Как спать со мной, так пожалуйста, а чтобы поддержать в трудную минуту…

– У нее мужа убили, – объяснила Надя.

– Так она еще и замужем была? – тихо удивился Холмогоров. И громко произнес, повернув лицо в сторону кухни: – Мои соболезнования, я и вправду не знал.

– Не знал он… – продолжала разговаривать сама с собой Татьяна, одновременно на весу пытаясь наполнить «мартелем» рюмку. – Нет чтобы хоть раз поинтересоваться, что у меня на душе, о чем я вообще думаю и мечтаю.

Холмогоров кинул взгляд на «Едоков картофеля» и шепнул:

– Мы все о чем-то высоком разговоры ведем, о Шекспире, а вот он, истинный талант. Прямо леди Макбет из Крыжополя!

– Она пьяна, – пояснила Надя.

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялась вдруг на кухне Бровкина. – Я сейчас вот об чем подумала: ведь если вникнуть разумом – достичь можно всего. Мне мать говорила: «Учись, дочка, получай образование – тогда будь ты хоть трижды дура, никто не заметит, а заметит, так не скажет». Я вон на заочном шестой год мучаюсь, а умные люди диплом себе покупают. Могла бы тоже подсуетиться, у меня сейчас с деньгами лучше стало… И круг общения теперь несравненно высокий, связи всевозможные… А что, я могу и за Кудрю замуж выйти…

– За кого? – посмотрел на Надю Холмогоров и начал давиться смехом. – Кудря… Кто это? Или что это? Мне кажется, она бредит.