Не с той стороны земли

разные смеси меда, ни яда,       ящик тушенки и всех обратно,правильно построенная баррикада,       в первую очередь – аккуратна,она не торчит во все стороны сразу       воплощением сартровского испуга,все, что доступно пуле и глазу,       пристально держится друг за друга,чтобы людской резерв быстротечный       пережил конкретную дату,сцеплены трамвай на конечной, эта луна и эта цитата,два башмачка, фонарей отростки,       ветер, вечно дующий в спину,чья-то рябина на перекрестке

       и все, что рифмуется с той рябиной,дольник хромающий, ямб неверный,       уличный говор, неговор книжный,пушкин от классики до модерна,       классика тверже, модерн – подвижней,и археолог, читатель строгий,       кости и мусор спросит устало:что за культурный слой поперек дороги? —       рифма, она здесь всегда стояла.

«От лесотундры до небританских теплых морей…»

От лесотундры до небританских теплых морейптицы и ангелы сходят с ума от человеческих дочерей,говорят, для них несущественно, кто еврей, а кто нееврей,они просто влетают в окно, роняют перо,вдоль стекла грохочет последний вагон метро,

потому что метро идет сквозь все времена,даже там, где жив и хищен его мазут,где вагоны сквозь толщу песка и воды ползут,но по-прежнему тормозят у того окна,да, окна, в котором белый и длинный светдостает до самого дна,до любых костей, идей, людей, лебедей,до любого дня, даже до того, где легка, смугла,улыбнулась эта девочка из никогда и нигде,вышла замуж за плотника, мальчика родила.

«Ты хочешь сказать, что этот шлимазл…»

Ты хочешь сказать, что этот шлимазл          воплотился вот в эту плоть,и с утра пораньше бродит здесь по воде?

Ломает рыбу, солит ломоть, запивает тем,          что пошлет господь,рыбаков приманивает крошками в бороде?Ты хочешь сказать, что это из-за него              чайки выучили иврит,(хотя арамейский акцент – непобедим),и теперь проповедуют буддизм          отсюда до самых Касситерид,но рыбу едят, рыбу мы все едим.Ты хочешь сказать, что эта рыба…          нет, рыба не говорит,она всевышним благословлена от носа и до хвоста,а потому никакой генетик ее не оплодотворит,ее тело – летучий александрит, горящий как три куста,из которых вот этот же в прошлый раз

              общался с одним таким,не напасешься таблиц, не ототрешь никаким песком,              никакой проточной водой,ты им про город, ты им про дом —              а они тебе строят Рим,и радужный мост, и башню до звезд,              и станцию над звездой,с прозрачным парусом-плавником              и надписями на нём,а внутри течет все та же река, края ее словно нож,и под радужной пленкой любой язык              по-прежнему глух и нем,ходи осторожней, промочишь ноги —              до смерти не доживёшь.