(Не)случайная для принца

Да он же еле языком ворочает! А производил впечатление вменяемого мужика, неужели с такой легкостью попал под влияние сумасбродной девицы? Пожалуй, получит он место в правительстве, о котором мечтает. Как же! Зачем мне на ключевых постах люди, которые не умеют управлять даже собой.

— Приходи в себя, и немедленно возвращайтесь на курс. Если не в состоянии, то отправляйтесь в гавань! Вы только что чуть не потопили меня.

— П…прости. Исправлюсь… Бренди! — крикнул он, не то подзывая подружку, не то заказывая выпивку.

— В порт! Живо! Пока еще кого-нибудь не протаранили, — приказал я.

— Тут еще что-то не понятное, — капитан отвлек меня от разговора с Роджем и показал на радар. — В темноте их почти не видно, но радар показывает все. Рядом с нами плавают какие-то малые объекты. Раз, два, три… пять. Их пять штук. Кажется, во время регаты в этом районе никого не должно быть. И я бы сказал, что мне не нравится, как они кружат около нас.

Я пригляделся, и мне это тоже не понравилось.

Покушение? Кому и зачем это надо? Кажется, мама говорила, что когда я был еще маленьким, а отец был жив, силовики пытались устроить переворот, но отец его подавил, и с тех пор никаких проявлений недовольства не наблюдалось. А пиратов в наших водах отродясь не было, слишком мы удалены от всех материков.

Может, какие-то бандиты, которых привлекла регата, и они решили, что могут чем-то поживиться?

Голди!

— Делай что угодно, только оторвись от них! — бросил я и поспешил вниз. Если похитят Голди, за нее могут получить целое состояние, а я себе этого никогда не прощу.

Голди я увидел на корме. Она практически повисла на поручне. Ненормальная!

— Голди! — крикнул я. — Возвращайся в салон. В море посторонние.

— Рэн! — она вернулась, и мне показалось, что на бледных щеках сверкнули слезы. — Мия! Она упала за борт. Я бросила ей спасательный круг, но не знаю, поймала ли она его. Я ничего не вижу! — дрожа всем телом, она схватила меня за рубашку и уткнулась в грудь.

— А, черт! — беспокоясь за Голди, я совсем забыл о девчонке, полагая, что для похитителей простолюдинка не будет иметь никакой ценности, но совершенно не учел ее бестолковость. — Иди в салон. Там безопаснее, а капитан уведет яхту подальше, — я осторожно отцепил пальцы Голди от рубашки

— Рэн! Стой! Ты же не хочешь?.. — широко распахнув глаза, она смотрела, как я снимаю ботинки.

— Мы ведь не бросим ее тонуть, верно? Нил! Направь прожектор в воду!

Широкий яркий луч выхватил пенящееся безумство волн и… затянутые в черное плечи двух человек, но они сразу же растворились в темноте, а я нырнул.

Глава 39. Лорэнций Нордгейт. Операция "Спасение"

Сноп ослепительно-белого света пронзил толщу воды и превратил беснующуюся тьму в чистейший аквамарин.

Сначала я рассмотрел струйку серебристых пузырьков, потом темное облако волос и, наконец, ее саму, бледную тень, полностью подчиненную прихоти волн. Кажется, она уже перестала бороться. Сдалась. Ну, дуреха!

Не чувствуя сопротивления воды, я изо всех сил плыл к девчонке.

Луч света становился все бледнее, а тьма неумолимо наступала.

«Яхту относит. Успеть бы поймать дурочку, пока не стало совсем темно», — пронеслось в голове, и я полностью сосредоточился на еще видной серебристой струйке.

О себе не беспокоился, местную акваторию знал хорошо и мог ориентироваться даже безлунной ночью, но если во время регаты кто-то утонет — это будет удар по всем. Что же до странных аквабайкеров — о них я думал меньше всего.

Легкие разрывались. Необходимо вынырнуть, но тогда я ее уже не достану. Еще одно усилие, последний рывок, в висках стучало от возрастающего давления. Черт! Ничего не видно! Будто хватаясь за последний шанс, выбросил руку, и пальцы запутались в облаке волос.

Вцепился мертвой хваткой. Ни за что не выпущу. И пулей рванул вверх.

Горло сжималось, заставляя сделать такой необходимый вдох, но я только крепче стискивал зубы.

Не сдаваться. Нельзя.

«Давай. Ты можешь. Еще немного», — заставлял я себя, скрипя зубами и буквально выдавливая каждое движение.

Только бы дотерпела. Только бы не умерла. Будет ли конец этой воде? Может, я сбился, и плыву не к поверхности, а параллельно ей? Или того хуже — в глубину?

Руки и ноги вот-вот готовы были безвольно повиснуть.

«Нет! Нельзя об этом думать. Двигайся. Если сдашься, оба погибнете!»

Я злился на себя, за собственную слабость. Злился на дуреху, которая, не умея плавать, неосмотрительно подошла слишком близко к краю, на так не вовремя разыгравшуюся непогоду, и злость придавала сил.

Понял, что победил в схватке со стихией, когда плотная влага наконец-то исчезла, и лица коснулся ветер. Восхитительный ветер с запахом соли и водорослей. И он нес кислород. Я жадно глотал воздух, пока легкие не начали болеть. Посмотрел на голову девчонки, безвольно лежащую на моем плече, потрепал по щекам — никакой реакции. А, черт!