(Не)случайная для принца

Осмотрелся — яхты не было и в помине. Даже злосчастные байкеры куда-то запропастились, а сейчас они были бы как нельзя кстати. Даже если бы взяли меня ради выкупа, то хотя бы привел ее в чувство. А что могу сделать сейчас? Посреди моря, когда волны швыряют нас из стороны в сторону?

Осмотрелся. Темнота казалась сплошной, но в одном месте какой-то более плотной.

В этой местности полно островов. Каким бы он ни был, но обещал твердую сушу под ногами.

Придерживая Мию, чтобы голова снова не оказалась под водой, я поплыл в сторону плотной темноты.

Нога наткнулась на что-то твердое — камень или коралл? И у того и у другого есть свои плюсы и минусы.

Потом это твердое стало попадаться все чаще, и я уже мог встать на ноги. В подошвы сразу же вонзилось множество иголок. Кораллы.

Подхватив Мию на руки и не обращая внимания на впивающиеся в ноги кораллы, я побрел к суше, оставляя за собой темный расплывающийся след.

Глава 40. Лорэнций Нордгейт. Остров

Наконец-то вода закончилась, и под ногами, к счастью, оказался мелкий песок. Острые ракушки впивались в кожу, но я уже не обращал внимания на такие мелочи. Поскорее уложил Мию на песок и прислушался — дыхания не было.

Дьявол!

Намокшее платье облепило ее и, наверное, мешало. С этим я решил разобраться позже, сейчас меня больше беспокоило отсутствие дыхания, сердцебиения и стянувший горло воротник.

Понадобилось всего одно движение, чтобы отлетевшие пуговицы посыпались на песок, а бледная шея освободилась от тисков мокрой ткани.

Думать о происхождении или о том, какие чувства вызывают во мне ее губы, было не место и не время, и я припал к приоткрытому рту.

— Дыши!

Три ритмичных толчка в грудь в районе сердца. Еще один выдох в соленые губы.

— Да, дыши же!

Три сильных толчка, которые, кажется, могли сломать грудную клетку. Снова выдох и три толчка.

— Дыши! Неужели твоей настойчивости не хватит, чтобы выжить. Дыши!

Раз за разом я пытался своим дыханием вернуть жизнь неподвижному телу. Разум говорил, что все бесполезно. Но я не хотел и не мог сдаться.

— Ты будешь жить! — я задыхался от тщетных усилий, но продолжал свои попытки.

Когда в очередной раз старался заставить сердце биться, показалось, что под рукой что-то трепыхнулось.

Опасаясь, что принял желаемое за действительное, я приложил к груди ухо — так и есть, сердце билось. Слабо, еле ощутимо, но билось!

Почти сразу же Мия закашлялась, и я поспешил приподнять ей голову, чтобы снова не захлебнулась.

Кашляла она страшно, хрипло, натужно, но с каждым приступом освобождалась от скопившейся в легких воды, и это было самое важное.

Я придерживал ее до тех пор, пока Мия не затихала, обессиленно распластавшись на мокром песке.

— Мы на берегу? Я думала, что никогда не выплыву, — ее голос звучал хрипло. Было видно, что ей трудно говорить, поэтому я поторопился ее перебить:

— Ты и не выплыла. Ты утонула. Это я тебя вытащил, а сейчас мы на каком-то богом забытом острове.

Мия лишь молча округлила глаза и судорожно сглотнула. Ей хотелось пить. Это я тоже знал.

— Не шевелись. Лежи спокойно, а я попробую найти воду и хворост, надеюсь, что зажигалка не отсырела. Извини, — стараясь перевести все в шутку, я развел руками. — Но, прыгая за тобой в воду, не подумал захватить шампанское, чтобы отпраздновать чудесное спасение.

Она хотела сказать еще что-то, но к счастью пересохшее горло не позволило, я отправился вглубь островка. Ноги саднило, но детальный осмотр я решил оставить до более удобного времени — скоро адреналин в крови перегорит, и мы начнем замерзать, а при такой погоде на скорое спасение рассчитывать не приходилось.

К счастью небо немного расчистилось, и я, кажется, узнал остров, на который мы выбрались. Как почти все из этих мелких островов, его часто использовали для пикников и развлечений, о которых старшему поколению лучше не знать. Может, удастся даже найти какое-нибудь укрытие.

А пока проверил зажигалку, и, удостоверившись, что искра есть, обдирая руки о колючие кустарники, собирал хворост.

Глава 41. Эмилия. Незнакомый Нордгейт

Он ушел, а я осталась одна. Совсем одна.

До сих пор не верилось, что надменный Нордгейт прыгнул спасать, как он любит говорить, простолюдинку. Не побоялся утонуть в штормовом море, испачкать руки о безродную официантку.

Чувствовала себя отвратительно — горло словно ободрали наждакам, а на груди порезвилось стадо бегемотов.

Дышать было трудно, будто воздух не желал протискиваться в воспаленное голо, и я потянулась, чтобы расстегнуть пуговицы на горловине, но их не оказалось.

Что за чертовщина?!

Горло сдавило еще сильнее — неужели высокомерный Нордгейт снизошел до того, чтобы делать искусственное дыхание?

Не может быть!

Я дотронулась до губ, будто это поможет найти ответ, и локоть сразу обожгло болью.

Не успела проверить в чем дело, как рядом что-то зашуршало, и я едва не подпрыгнула от страха.

Годы, проведенные в приюте, как-то не приучили меня к выживанию в дикой природе, и сейчас окружающая темнота наводила первобытный ужас.