Не смей меня касаться. Книга 2

Зачем я рассказываю сестре об этой встрече? Еще даже непонятно, позвонит мне бравый военный Михаил или нет. Просто очень больно видеть торжество и снисхождение, время от времени появляющееся в красивых голубых глазах. Пусть Юля думает, что мне абсолютно все равно, поскольку моя личная жизнь если не бурлит, то хотя бы идет своим чередом.

— А я люблю военных, красивых, здоровенных, — пропела Юлька.

— Да, — улыбнулась я, — он именно такой. Косая сажень в плечах. Представляешь, папа забыл сказать, чтобы мне дали место в женском купе. Я захожу такая, а там этот здоровый военный и больше никого…

— Тань, а мне ты почему ничего не рассказала? — пожаловалась мама.

— Да как-то разговора не зашло, — смутилась я.

— Весьма пикантная ситуация, — захихикала Юлька, — и как, этот военный не приставал к тебе? Впрочем, попробовал бы только, ты бы такой визг оскорбленной добродетели устроила, что весь поезд сбежался посмотреть на этот цирк.

— Нет, он мне показался довольно воспитанным молодым человеком, кроме того, на следующей станции к нам присоединилась мама с сыном-подростком, так что даже если у военного и были неприличные намерения на мой счет, то в присутствии свидетелей он не решился воплотить их в реальность.

— Ну а потом вы встречались? — Юлины глаза зажглись интересом.

Она всегда была любопытной Варварой, любила собирать слухи и новости, буквально все и обо всех знала, прямо как бабушка старушка, которой нечем заняться, кроме как перемывать кости соседям. И профессию себе выбрала соответствующую.

— Пока нет, но мы обменялись номерами телефонов.

* * *

Интересно как долго Эльвира Тимофеевна и Таня будут разговаривать с Юлей? Впрочем, пусть даже до самого вечера, я все равно останусь и буду ждать выхода моей Розы, не могу отказать себе в удовольствии еще чуток побыть рядом, ещё разок порадовать свои глаза ее андалузской красотой. Да, буду стоять и ждать, как верный пес свою хозяйку. Правда у меня совещание через час… К черту совещание! Начальники отделов потерпят, я ведь им зарплату плачу, кроме того, не часто позволяю себе опаздывать. Я почти месяц не видел Андалузскую красавицу, а в день, когда мы приходили с Юлей на семейный типа ужин в дом Лазаревых, Тани не было. Специально ушла, чтобы не видеть нашу счастливую пару. Разумный шаг с ее стороны, но помнится, я тогда очень сильно разочаровался. Обломись моя черешня. Впрочем, даже дышать тем воздухом, которым совсем недавно дышала она, было чертовски приятно. Жадно втянул носом воздух коридора больницы, сделав глубокий вдох, видимо, я схожу с ума, но мне почему-то чувствовался тонкий, пробивающихся через запахи медикаментов аромат роз. Таня… Она сегодня такая убийственно красивая, люблю, когда ее локоны распущены по плечам темной гривой волос, глаза подведены, а губы накрашены алой помадой. Настоящая роза, настоящая Кармен, в присутствии которой я застываю в стойке, словно собака-ищейка, ощутившая запах желанной добычи, а по телу бежит радостный трепет… Поэтичная ты скотина, Шувалов. Глядишь, так скоро и стиху начну писать. Именно скотина, потому что умудрился из-за своих скотских желаний, животных инстинктов потерять женщину, вызывающую в тебе чувство прекрасного.

Понимание того, что в нескольких бесконечных шагах находится моя Таня Лазарева, грудь теснило и даже немного жгло.

Только окончательно удариться в поэзию не получилось, из ординаторской вышла лечащий врач моей «ненаглядной» женушки.

— Валентина Ивановна, — дружелюбно улыбнулся я.

— Здравствуйте, Александр Иванович, признаться, я хотела с вами поговорить.

— Что-то не так с анализами Юли?

— Нет, скорее с ее поведением.

— Что она сделала? — угрюмо поинтересовался я.

Валентина Ивановна, видимо, для того чтобы придать большую конфиденциальность нашему разговору, слегка наклонилась к моему лицу.

— Ваша жена нарушает больничный режим, вчера она не менее четырех, а то и пяти часов, не была в больнице. Вы в курсе этого?

— Нет, не в курсе, — мгновенно раздражаясь, прошипел я.

Вот же сучка, хитрая сучка, везде найдет лазейку и сделает все по-своему. И больница ей не страшна. Остается только в дурку запереть, но тогда благородные Лазаревы заноют, что я издеваюсь над их бедной девочкой. Зубы скрипнули в приступе злости.

— Кроме того, когда она пришла, пропустив капельницу и беседу с психологом, я хотела ее на кресле посмотреть, так она меня послала. Вот прямо в открытую, причем даже с использованием матерных выражений, — голос Валентины возмущенно задрожал, — я не буду сейчас повторять ее слова, но суть сводилась к тому, что вашу супругу достали бесконечные медицинские процедуры и вообще нахождение в больнице.