Не стирайте поцелуи. Книга 2

Я решаю, что в принципе могу всё сделать и сама. Но стоит мне двинуть руку к его паху, Лео отводит её в сторону. Помогает мне лечь на спину и ни на секунду не перестаёт смотреть в глаза. Я боюсь даже думать о том, что он, возможно, собрался делать – после операции прошло слишком мало времени, и её последствия непредсказуемы, хочу его остановить, но сила, горечь и ожидание в его взгляде делают меня немой. Единственное, что я могу сейчас – просто наблюдать.

Он трогает мои бёдра – вначале обводит их ладонями с внешней стороны, потом с внутренней. Мне не хочется, чтобы он прикасался ко мне руками или чем-нибудь ещё таким, что можно считать слишком личным, интимным. Почему бы нам просто не перейти к технике? Что-то вроде дружеского секса без обязательств.

Лео нежно надавливает на моё бедро и отводит его в сторону, сам сдвигается ниже. И к тому моменту, когда я только успеваю заподозрить, он целует. С такой нежностью, что мне приходится стиснуть зубы, чтобы снова не зарыдать. Он закрывает глаза каждый раз, как прижимает ко мне губы, не важно на короткий миг или на несколько минут, и открывает их, только чтобы посмотреть на меня. И в них тем больше горечи и болезненности, чем дольше он это делает. А я не сдаюсь, не позволяю ему залепить мою трезвость своими ласками.

Лучше бы это был просто секс. Тупой секс, как раньше. В любой удобной для него позе, просто быстрый секс. Но нет же, он ласкает губами, ласкает языком. И закрывает глаза, чтобы доказать, как ему это приятно. И я сдаюсь. Просто отпускаю разум вместе с трезвостью, и они скатываются в никуда, потому что физиология – это тоже часть меня. И она берёт верх, в конце концов.

А после, когда я пытаюсь подняться, чтобы сделать хоть что-нибудь для него, он не позволяет мне. Укрывает одеялом и кладёт руку поверх моего живота. Потом целует в висок, и я закрываю глаза. Его тоже закрыты – я видела в отражении зеркала на его стенном шкафу.

Глава 14. Реабилитация

Он ест, как прорва. Его прокормить – проще прибить. Четыре жареных яйца с беконом на завтрак – это только для старта, а разогревается он сэндвичем с арахисовым маслом и бутербродом с джемом. Если налить ему кофе – выпьет, если чаю – выпьет, можно и молока, и просто сока, а ещё лучше всего и сразу. Минимум два-три часа в день у меня уходит только на то, чтобы приготовить ему еду. Кроме обеда и ужина у него ещё и полдюжины перекусов, и всё это нужно намазать, отварить, порезать, сложить в пакеты. А прежде всего купить сырьё, разумеется. Ничего у нас теперь не пропадает – всё съедается.

Мы уже на пятой неделе реабилитации. Каждый день по расписанию: массаж, растяжка, тренировка на тренажёрах и ЛФК, плавание. В четыре часа я его забираю в состоянии полуобморока, везу домой, там кормлю ужином, и он спит примерно до семи, и дальше весь вечер занимается сам с гантелями и резинками. Вначале делал это только лёжа, теперь уже может и стоя.

– Я думаю, реабилитация подразумевает и отдых в том числе, -высказываю ему как-то свои соображения, сложив на груди руки и наблюдая, как он поднимает малиновую гантель в два килограмма, привязанную к ступне резинкой.

– А я отдыхаю. Ночью.

Не скажу, что мои усилия по его кормёжке уходят в никуда. Вес Лео почти удвоился, но при таких нагрузках на нём всё равно нет ни капли жира. Он стал настолько шире в плечах и груди, что купленные раньше футболки стали обтягивать его, как порнографическую модель, и нам пришлось купить новые. Джинсы почему-то остались того же размера, хотя и ноги на вид прибавили массу и объём. Именно их он нагружает больше всего.

Его успехи не были радостным чудом, как в кино. Я не закрыла глаза, чтобы через месяц их открыть и увидеть, как он ходит, а ещё лучше танцует или прыгает. Во-первых, уже прошёл месяц, и ходить, как ходят здоровые люди, он ещё не может. Во-вторых, абсолютно все его достижения, включая и первый шаг, и полшага, и три метра, и нисколько, так как что-то в его теле с утра не задалось, и отчаяние, и расправленные снова плечи, и сморщенный лоб, и натёртые мозоли, и шишки, и синяки, и ручьи пота – всё это видели мои глаза «в процессе».

Но! Пять недель спустя он всё-таки ходит. Всего несколько метров в день, на распорке и с поддержкой, но ходит. Когда на одной из первых тренировок ассистенты притащили ему экзоскелет, упаковали его и подключили, он ржал, как ребёнок, походил в нём минут двадцать и сказал:

– Поприкалывались и хватит. Однако, забавно эта штука работает…

Никому кроме него весело не было. Ассистенты и тренер с вытянутыми лицами принялись подбирать слова и объяснять моему подопечному, что отныне и, возможно, навсегда, это средство – его ноги. Лео очень злобно мотнул головой и изрёк:

– Едва ли.

Никто его сразу не понял. Поняли, когда сняли с него все части и детали экзоскелета, и он рванул тренироваться. Ну как рванул… встал на ноги сам, без помощи, продержался пару секунд и постановил:

– Мне нужна максимальная нагрузка.