(Не)строго бизнес

Стремительно пересекая зал, я пробегаюсь быстрым взглядом по лицам встречающих. Меня предупредили, что она здесь. Если честно, я не ожидал, что Эм осмелится приехать в аэропорт, учитывая последние показательные акции протеста с ее стороны, о которых мне тоже уже известно в наглядных подробностях. Но это никакое не бесстрашие. Разумеется, она понимает, что я в ярости. Нет, даже не так. Я в бешенстве, едва контролирую себя. Гордячка далеко не дура и осознает всю степень опасности, но все равно хочет продемонстрировать мне свое наплевательское отношение. А еще я по-прежнему нахожусь в черном списке ее телефонного справочника. Запредельно трэшевые отношения. Просто пиздец.

Я замедляюсь, заметив Эм перед информационным экраном о прилете рейсов. Пульс мгновенно подскакивает, накачивая вены тестостероном, сердце работает на износ, взгляд жадно метит ее всю с головы до ног, не упуская ни малейшей детали, жесткое возбуждение давит на ширинку брюк. Охереть просто. Моя нездоровая реакция на Эмилию каждый раз вызывает недоумение. К этому невозможно привыкнуть и сопротивляться бессмысленно. Только смириться, принять, как данность.

Запрокинув голову, гордячка ищет взглядом мой рейс, не догадываясь, что я стою практически у нее за спиной. На ней короткий кожаный пиджак и джинсы, обтягивающие упругую задницу. Темные волосы стянуты в высокий хвост на затылке. В руках два больших стаканчика с кофе. Один для меня, я так понимаю. Неожиданно, однако. Заботливая мне малышка досталась.

Сокращаю расстояние между нами, вдыхаю свежий аромат ее духов и забываю об усталости. Концентрация чистого адреналина в крови перекрывает энергетические потери, активизируя усиленную работу мозга. И не только мозга, бл*дь.

– Привет, детка, – шепчу я, вставая вплотную. Наклонив голову, провожу губами по открытой линии шеи. От неожиданности она дергается всем телом, но я не даю ей ускользнуть, накрывая пальцы, сжимающие бумажные стаканчики, своими. – Расплескаешь. Не бойся, это всего лишь я, – ощутимо осипшим голосом шепчу я, лизнув бешено пульсирующую голубую венку. Опускаю ладони на ее талию, крепче прижимая к себе, позволяя почувствовать, как сильно я соскучился по своей непослушной девочке. Она замирает, ошеломленно вздыхает и упирается локтями в мой корпус. Сопротивляться и оттолкнуть меня в полную силу Эмилия не может. Ее движения ограничены из-за заботливо купленного кофе, а я нагло пользуюсь ситуацией.

Нет в мире справедливости, малышка. Тебе достался самый неблагодарный сукин сын. По-хозяйски расположив одну ладонь у нее на животе, второй рукой разворачиваю к себе растерянное личико. Прикусываю кожу на шее и тут же слизываю оставшиеся ямки языком, поднимаюсь выше, лёгким касанием по заострившимся скулам, целую в уголок губ.

– Батлер! – возмущённо шипит Эм. Властно удерживаю подбородок пальцами, не позволяя отвернуться. Не сбежишь, маленькая.

– Детка, – хрипло отзываюсь я, встречая разгневанный взгляд гордячки. Набрасываюсь на ее рот голодным глубоким поцелуем, поглощая злые возгласы и ломая сопротивление жестким натиском языка. В черных зрачках тонет мое отражение, злость становится ярче, неистовее. Эмилия не закрывает глаза, пока я практически трахаю ее рот, вжимаясь твердым пахом в обтянутую джинсами попку. Боковым зрением улавливаю, как проходящие мимо люди оглядываются на нас, а мне абсолютно похер. Мне нужно пометить этот рот, который дерзкая мстительная ревнивая гордячка посмела подставить другим. Моему лучшему другу и своему бывшему жениху.

– Сука, – говорю это вслух.

– Подонок, – не остаётся в долгу Эм. Степень возбуждения бьет все рекорды. Закусываю ее нижнюю губку, втягиваю в рот и, выпуская, напоследок медленно поглаживаю языком, точно так же, как десятки раз делал это снизу, закинув на плечи длинные ноги, заставляя ее кричать и истекать удовольствием. Во время оргазма она становится особенно сладкой, а после мягкой и податливой, готовой принимать меня долго и глубоко. Я знаю, что мы думаем сейчас об одном и то же. Ее выдает учащенное дыхание и лихорадочный блеск в глазах.

– Ты уже мокрая, детка? – провокационно спрашиваю я, пройдясь кончиками пальцев прямо над поясом узких джинсов. Уверен, что да. Она мокрая, но никогда не признается, не скажет вслух. Гордячка.

– Сейчас мокрым станешь ты, если не отпустишь меня, – угрожающе рычит Гордеева. Я же говорил. Хрипло рассмеявшись, я оставляю последний быстрый поцелуй на ее губах. Забрав один кофе, наклоняюсь за брошенным на пол кейсом, и отступаю на шаг назад. Наши взгляды скрещиваются в напряженном поединке, улыбка медленно сползает с губ, когда я вспоминаю, что, как минимум, она заслужила порку за свое поведение в мое отсутствие. Как минимум – потому что у меня остались вопросы. До максимума, я надеюсь, не дойдет, но, если что-то осталось за кадром, я ее убью.