Не верь, не бойся, не проси

Янка чуть не расплавилась от жара его бёдер, вжимавшихся ей в живот. Она почти теряла сознание от этой внезапной близости, от этой жажды и от одной мысли о том, что в любой момент их могут застукать.

Яр ни о чём не спрашивал. Взял её лицо в ладони и поцеловал. Янка целовалась до тех пор со сверстниками пару раз, но ни один из тех поцелуев даже близко не походил на поцелуй Ярика, буквально сводивший её с ума. Янка мгновенно потеряла контроль над собственным телом, только слепо шарила по спине Яра, пыталась прижаться к нему сильней и изо всех сил старалась получить больше – больше этого языка, больше этих губ, больше этого тела.

Яр овладел ею одним только языком. Проник в самую глубину её сущности и захватил ничейную территорию без единого выстрела. Когда он отстранился, вопросительно заглядывая Яне в глаза, та потянулась навстречу, даже не пытаясь понять, что творит – ей просто хотелось ещё, глубже и сильней.

Их губы сомкнулись второй раз, но Яр даже не успел погрузить язык в её рот, когда совсем рядом раздался голос отца:

– Ян… на… – Журавлёв запнулся на середине слова. Рванулся вперёд и попытался оттащить Толкунова от Янки.

Яр не сопротивлялся, даже позволил ударить себя по лицу один раз, а потом перехватил руку отца и вывернул, прижал его щекой к стене сарая.

– Жорка, уймись. Поговорим.

Говорили долго. Янка слышала из-за стены обрывки ругани, сидя в своей комнате и пытаясь понять, что только что произошло. А потом в комнату зашли без стука Яр и отец.

– Ты сама этого хотела? – спросил отец.

Янка сглотнула. Ей вдруг стало страшно. Она абсолютно не понимала тогда, чего хотела, а чего не хотела. Зато отчётливо представила, что скажет отец, если решит, что она хотела переспать с взрослым мужиком.

– Он меня не спрашивал, – прошептала она. И, будто этого было мало, добавила: – Я бы не смогла ему помешать.

Это было правдой. Янка была ниже на голову, и Яр мог бы согнуть её пополам одной рукой. И то, что Яр не спрашивал, тоже было правдой, но ни то, ни другое не было ответом на вопрос отца.

На Яра Янка не смотрела. Она опустила взгляд, уткнулась лбом в колени и сидела так, пока не хлопнула дверь.

Больше Яр к ним не приезжал. Янка какое-то время мучилась мыслями о том, как могло бы всё сложиться с ними, если бы не отец, а потом стала потихоньку забывать.

О том, где теперь Толкунов, она не думала никогда.

***

Янка невидящим взглядом смотрела на фото добрых пять минут, а затем моргнула.

Яр знал её. Для Яра она не была просто шлюхой, как тот пытался сказать. Яр даже хранил её фото.

И, зная Янку, помня о том, как они вместе готовили шашлыки, как Янка показывала ему дачу и лес, как они шутили и смеялись вместе, – зная всё эт о Яр только и делал, что старался унизить её, смешать с дерьмом.

Янка зажмурилась.

Одно дело было просто оказаться шлюхой бандита. Это было как приключение, как попадание в другой мир, и она не верила толком до конца, что мир этот настоящий, а, значит, настоящей не могла быть и боль.

Но этот мир был наяву. Она сама была не актрисой, игравшей чужую роль, она была собой, и Яр хотел унизить лично её, Янку Журавлёву.

Янка качнула головой и, вскочив с кровати, бросилась вниз. Из гостиной слышались голоса Яра и Вано, но Янка успела услышать только:

– Если мы не сделаем это, нас задавят, Яр. Мы вступили в эту войну. Теперь надо соблюдать правила этой войны. Кому я это говорю?

Янка распахнула дверь и влетела в комнату с криком:

– Яр!

Оба оглянулись на неё. Вано сидел на новеньком диване, а Яр стоял напротив, прислонившись к «барной стойке», составленной из кухонных столов.

Вано прокашлялся и посмотрел на Яра.

– Я тебе сказал сидеть наверху.

– Я не могу. Надо поговорить.

– Подождёшь.

– Яр, ты знал Георгия Жу…

Яр в два шага преодолел разделявшее их расстояние и ударил её по лицу.

– Я сказал: потом! – В глазах его был незнакомый, по-настоящему злой блеск.

– Да ничего. – Вано встал. – Я всё сказал. Решать тебе, Яр. Как всегда.

Он поднял с дивана куртку и направился к выходу.

Янка продолжала стоять, прижимая ладонь к саднящей щеке.

Хлопнула дверь, и Яр, рванувшись к Яне, схватил её за ворот майки, прижал спиной к стене и, хорошенько встряхнув, прорычал в лицо:

– Ещё раз посмеешь вылезти, когда у меня встреча, и я тебя убью!

Янка стиснула зубы и упрямо посмотрела на него.

– Это ты на меня наезжаешь, Толкунов? А, по-моему, наехать должна я.

Янка подняла фотографии, демонстрируя их Яру, и Яр, мгновенно вырвав их из её рук, швырнул в огонь.

Янка дёрнулась, пытаясь спасти их, но Яр по-прежнему удерживал её на месте.

– Зачем? – прошептала Янка, поднимая на него взгляд и глядя в карие глаза. – Зачем, Яр? Зачем всё… так? Почему ты не сказал мне, кто ты? Почему ты так… со мной?

Яр отпустил её и отошёл на шаг назад, но злость из его взгляда не делась никуда.

– А ты хоть помнила меня?

– Да!

– Не ври!

Янка рванулась вперёд, чтобы обнять его, но Яр перехватил её запястья и удержал на весу:

– Мне не нужна жалость шлюхи, – процедил он.

– Но это не шлюха! Это я!

– Уйди! – Яр развернул её и толкнул, направляя к двери.