Не верь, не бойся, не проси

Янка резко повернулась и приложила палец к его губам

– Я тебе и нравлюсь тем, что непонятна. Разве не так?

– Нет, не так.

– Тогда чем?

Константин помолчал.

– Ты красивая, – сказал он. – У тебя живые глаза. И я в самом деле не думал, что тебя можно купить. Если честно, ты меня разочаровала.

Улыбка медленно сползла с лица Яны, оставшись жить лишь на краешках губ.

– А если бы я сказала, что не хотела становиться шлюхой? Что меня похитили и…

Теперь расхохотался Константин, резко и обидно блеснув глазами.

– … и заставили раздвигать перед кем-то ноги? Извини, я бы разочаровался ещё сильней.

– Но ты бы меня забрал?

Козырев пожал плечами.

– Не пытайся давить на жалость, Янка. Я уже сказал: бездомные котята мне не нужны.

Янка улыбнулась холодно и зло, под стать взгляду мужчины. Склонила голову набок и сказала:

– Вот видишь. Тогда о чём мы должны говорить?

Константин пожал плечами и, прижав её пальцы плотнее к своему локтю, сам двинулся вперёд.

– Не знаю, – сказал он. – Если бы мы познакомились иначе, то я бы спросил, как тебе этот вечер и этот снег.

– Мне нравится. – Янка улыбнулась и прижалась на секунду щекой к его плечу. Вполне искренне, потому что это было именно то, о чём она мечтала.

Они шли по дорожке, постепенно спускаясь к реке, наблюдая, как на другом берегу начинают загораться разноцветные огни. Иногда Янка пыталась угадать, что это светится там, вдали, а Константин предлагал свои ответы на этот вопрос. И с каждым словом и с каждым шагом Янка чувствовала, как накатывает на неё бесконечная грусть.

Она поняла, наконец, чего ей так не хватало в последний год и что Яр вполне мог ей дать, но ни разу даже не попытался.

Они оба знали, кто из них кто. Не знали только деталей, но главного Янка не пыталась скрывать, а Константин больше не спрашивал её о прошлом, будто удовлетворившись тем, что донесли ему его люди за прошедший день.

Янка не пыталась рассказывать, потому что, даже если бы она могла рассказать, меньше всего ей хотелось говорить о даче, где она готовила сосиски в ободранной кастрюльке, о том, как Яр брал её, заставляя упираться в стену лбом, и о том, как она перестала смотреться в зеркало, потому что устала каждое утро видеть перед собой избитое, опухшее лицо.

Козырев тоже не говорил о себе – вернее, говорил, но так, что за несколько часов ни разу не упомянул ни бизнес, ни имена друзей и врагов. Он рассказывал о молодости, которую провёл в Курске, о том, как приехал учиться в Москву, и о других мелочах, которые давно перестали иметь значение.

Уже на берегу Янка снова остановила его и развернула лицом к себе.

– Уже поздно, – сказала она.

Лицо Константина, до того улыбавшееся, стало серьёзным.

– Ты опять поедешь к этому Володихину?

Янка пожала плечами.

– Не знаю. Деньги у меня есть, так что, может, сниму номер где-нибудь.

– А что было бы, если бы ты его не встретила?

Янка пожала плечами и негромко рассмеялась. Потом посмотрела на Константина, но улыбку с лица убрать так и не смогла.

– Не знаю, – сказала она честно, – я бы что-нибудь придумала. Может, и сама додумалась бы вспомнить про старых друзей. А может, впервые переночевала бы под мостом.

Константин покачал головой.

– Ты мне нравишься, – сказал он.

– Я это всегда знала, – заметила Янка, продолжая улыбаться.

– Поехали ко мне?

Янка подняла бровь.

– Кофе попьём?

– Или чего-нибудь покрепче.

– Хорошо.

Константин подал знак куда-то в темноту, и через полминуты рядом с ними затормозил чёрный «Мерседес».

Внутри было куда более тесно, чем в джипе у Ярика, но и куда более комфортно.

Константин почти не смотрел на неё или делал вид, что не смотрит, но Янка то и дело ловила его взгляд в зеркале заднего вида.

Сама она раздумывала, что делать дальше.

Одна половина её хотела достать пистолет прямо сейчас, всадить две пули – одну в висок сидевшему рядом Козыреву, а другую – в бритый затылок водителя.

Что потом делать, Янка не знала – видимо, выкатиться из двери как в кино и, если ноги останутся целы, скрыться где-то в переулках.

Следили ли за ней ещё люди Яра? Наверное, да. Следил ли за ней сам Яр? Эта мысль обожгла Янку мгновенно и тут же была изгнана как бесполезная.

«Пусть видит», – подумала она со злостью и усмехнулась. До безумия хотелось, чтобы Яр понял, наконец, чего Янка хочет от него.

Другая половина всё ещё находилась под впечатлением вечера, так не похожего на всю Янкину жизнь. Да, Козырев не стал бы её жалеть, но никогда не жалел её и Яр. Он был чужим, но и Яр оставался чужим даже спустя весь прошедший год. И в то же время Козырев был не Яр. От этой мысли грудь сдавливала боль и с головой накрывала безысходность, потому что теперь Янка понимала абсолютно отчётливо: дело не в бизнесе, который делал их теми, кто они есть. Дело в Яре, который хотел оставаться таким, каким был.

Автомобиль остановился, и Константин первым вышел наружу.

Янка тоже вышла. Приближаться к нему она не спешила. Мысли о Яре напрочь изничтожили романтический настрой, и теперь Яне хотелось только одного: покончить со всем этим поскорей.