Не властью единой

Сделав пару шагов, идущая впереди Добровоя наткнулась на пораженное стрелою тело в рубахе с нашитыми бурыми ленточками и с капюшоном…

– Лешак! – любопытствуя, наклонилась девушка. – А мертвяк-то – свежий! Вот прям только что…

– Тихо всем! – сотник настороженно повел арбалетом. – И впрямь – свежий… Мог бы нас поджидать. И не факт, что других нет…

Все присели, выставив самострелы и в любую секунду готовые к атаке врагов… Затихли, слушали тишину, прерываемую лишь птичьими трелями да долбением дятла.

– Спокойно все, – приподнявшись на локте, заверил Ратко. – Если был кто – дичь бы его почуяла. Лешаки – они тоже люди, не черти. Самострел бы заново насторожить… А, господин сотник?

– Вячеслав! – Миша скосил глаза.

– В един миг, господине. Где самострел, Ратко?

– Старый пень видишь? Стрелу мою возьми… вот…

Зарядив охотничий самострел, ратники дошли до болота и, руководствуясь указаниями охотника, ступили на шаткую гать.

– В старые времена тут волхвы были, – вполголоса пояснил раненый. – Там небольшой такой островок, а кругом – дрягва. Зимой-то не всегда пройдешь, а уж летом… Ой, не спеши, дева. Не торопись!

– Да я и не тороплюсь, – Добровоя с сомнением глянула на качающийся шаткий настил из гниловатых, позеленевших от времени бревнышек. – Ой, сомневаюсь я…

Охотник вдруг рассмеялся, показав редкие зубы:

– А ты? дева, не сомневайся – иди. Только упаси тебя боже по гати ступать. Левей на три шага бери – и все хорошо будет.

– Как это? – снова усомнилась девчонка. – Прямо по дрягве идти?

– Прямо по дрягве. Ну, коли сомнительно – можешь слегу взять.

«После споем с тобой, Лизавета», – неожиданно вспомнилось Михаилу. Вот выполним приказ и споем.

Утонувшая вот в таком же точно болоте Лиза Бричкина из бессмертного фильма «А зори здесь тихие»…

Черт! И вспомнится же! Тем более – в такой вот момент.

– Так что, идем, господине? – не решаясь ступить прямо в трясину, Воя все же обернулась, вопросительно глядя на сотника.

Тот махнул рукою:

– Идем… Вячеслав! Здесь, у гати, останься. Схоронись за деревьями – мало ли? Как на остров идти – запомнил?

Юноша молча кивнул, снял с плеча самострел… и сгинул! Пропал, как и не было, спрятался за деревьями, не хуже всяких там лешаков. А что? Почему хуже-то? Наставники младшей стражи свой хлеб ели не зря!

По болоту шли минут сорок, по самой дрягве, лишь поглядывая в сторону гати.

– Волхвы так устроили, – пояснил Ратко. – Чтоб чужаки не прошли и дружинники княжьи. На острове-то волхвы требы свои и творили. Себя рекли – Даждьбожьи внуки. И сильны были, и боялась их вся округа.

– А потом куда они делись? – рыжий Велька пригладил вихры. – Раз такие сильные.

– Кто к богам ушел… а кого и убили. – Охотник повел плечом. – Давно это было, за сотню лет еще. Старики говорили – в те времена и примучили волхвов черторыйские князья. Они ведь в ту пору куда главней туровских были. Одначе прокляли их волхвы, успели. С тех пор где Черторыйск? А где Туров? Кто кому подчиняется? Кто кого главнее?

Идущая впереди Добровоя вдруг обернулась и фыркнула:

– Ну, ясен пень – Туров!

– Вот! – раненый поднял вверх указательный палец. – А мог бы – и Черторыйск. Коли б не волхвы. Даждьбожьи внуки. Говорят, проклятье их и по сю пору на черторыйцах живет.

– Ну уж, – Добровоя все же вела себя как истинная христианка, воспитанная еще отцом Михаилом, в честь которого – и Михайлов городок. – Скажешь тоже – волхвы. У нас и свои волхвы есть… Вон, хоть Нинея… или Настена-лекарка… Да та же Юлия! Скажете, не волхвица? Ой…

Девчонка вдруг осеклась, глянув на Михайлу. Тот шел позади всех, прикрывая отряд от возможной атаки. Если не справится оставленный в засаде Вячко.

Отношения сотника и Юльки-лекарки тайны ни для кого в Ратном не составляли. Все думали-гадали – даже заключали пари: станет ли Юлька женой Михаила Лисовина, нареченной боярышней, или все же останется лекаркой и волхвою? И тут было одно из двух, все знали – совместить и то и другое никак не выйдет.

Миша, впрочем, не обратил никакого внимания на слова Добровои. Как раз задумался о Даждьбоге и о его жрецах – «внуках». Как говорила когда-то та же Нинея Всеславовна, Велесова жрица: Даждьбог, Хорс и Ярило – три сына Свароговых, которые солнце по небу водят, но каждый в свое время. Хорс – от зимнего солнцеворота до весеннего равноденствия, Ярила – от весеннего равноденствия до летнего солнцеворота, а Даждьбог – от летнего солнцеворота до осеннего равноденствия. Как раз вот сейчас! Даждьбог, Сварожич, бог солнечного дня и податель благ. Каких благ, кому и за что – про то разное говорили. Священники – одно, а та же Нинея – совсем-совсем другое. Солнечные лучи – стрелы Даждьбога. А его внуками называли не только волхвов, но и князей, праправнуков Владимира Красное Солнышко, Владимира Святого.

– А вот вам и остров! – раненый вдруг указал на маячившие впереди заросли. Заросли вполне себе серьезные – не какие-нибудь чахлые болотные кусточки, а могучие дубы, грабы, рвущиеся к солнцу липы.

– Вот это лес! – Рыжий Велька восхищенно прищелкнул языком.