Не властью единой

Въехав в восточные ворота, Лисовины и сопровождавшие их воины свернули на широкую Фроловскую улицу, названную так по видневшейся на углу большой деревянной церкви Фрола и Лавра. Многолюдная, мощенная дубовыми плашками, улица шла мимо рынка и, никуда не сворачивая, выводила прямо к детинцу, где и располагался княжеский двор с дружиной.

После рынка улица брала круто вверх, забираясь на холм, и ратники придержали коней – народу здесь хватало. Нестись во весь опор с криками «Побер-ре-гись!» никто не собирался – торопливость разве солидным людям к лицу?

Вот и ехали себе спокойно, простолюдины сами собой расступались, с любопытством поглядывая на вооруженных воинов, некоторые даже кланялись – так, на всякий случай.

У ведущего к детинцу мостика путь заступила стража – четверо дюжих бородачей в длинных кольчугах и шлемах, поясах – мечи в ножнах, в руках рогатины и секиры. Что и говорить, серьезные парни!

– А ворота-то заперты! – спешившись, негромко промолвил Корней Агеич. – Ох не к добру, чую… Здравы будьте, вои! Как это куда? Нас сам князь ждет! На охоту… Миша, дай-ко грамотцу…

– Хорошо, – один из стражей прочитал грамоту и с поклоном вернул ее сотнику. – Только вот князя-то в детинце нет!

– Как это – нет? – неприятно удивился дед. – А что ж мы тогда…

– Третьего дня пресветлый князь туровский Вячеслав Владимирович отъехавши в Черемихино на заимку. Со женой и со детищами. И со всем двором своим.

– Та-ак… – воевода покачал головой. – Значит, на заимку… Так стало быть – там и охота?

– Стало быть, там, – кивнув, улыбнулся в бороду страж. – Коли званы – туда и поезжайте. Как добраться-то, знаете?

Корней Агеич махнул рукой:

– Да уж знаем… Поехали, Миша, коли уж тут так… Припозднились, похоже.

Ничего не ответив, сотник молча заворотил коня. На заимку так на заимку, что ж…

– Поехали, братцы!

– Может, к Никифору завернем? – тут же предложил сотник. – Теперь уж куда спешить-то?

– Не-е, Мишаня! – дед все же был куда как искушенней в интригах! – Если сперва к Никифору – увидят, найдется кому. Слухи пойдут нехорошие: мол, к родичам приехали, а потом уж, опосля, – к князю. Так, не первым делом, ага…

– Ну, к князю так к князю, – Миша махнул рукой. – Ты дорогу-то знаешь, деда?

– По Волынскому шляху… Эвон, направо сейчас…

Широкая наезженная дорога – Волынский шлях – тянулась меж полей и лугов, залезала на холмы, спускалась вниз, местами ныряла в зеленые перелески и рябиновые да кленовые рощицы. Везде – тут и там – попадались деревни в два-три двора и большие – с нарядными церквушками – села. Паслись на заливных лугах тучные стада буренок, колосились золотом нивы. Юг! Богатая земля, что уж скажешь. Эх, если б не враги, не усобицы да набеги…

– Дед! А далеко до этого Черемихина?

– Да с десяток верст.

– А-а… А я думал привал устроить. Коней напоить, да и самим…

– Коней напоить-то не худо бы, – согласно кивнул воевода. – Тут место одно по пути будет – дуб, да рядом – ключ. Там все останавливаются. Вот и мы… Ненадолго. Эх, опоздали… – Корней Агеич почмокал губами. – Эх… Нехорошо это, Мишаня. Нехорошо.

– Так а что опоздали-то? – встрепенулся сотник. – Наша-то в чем вина? Гонец когда явился – вчера. Вот мы прямо с утра и выехали. А князь на заимку уехал еще третьего дня. Не мы виноваты, деда! Князь поздновато вспомнил… Или кто там у него распорядитель-тиун…

– То еще хуже, – угрюмо сдвинув брови, воевода сплюнул в дорожную пыль. – Коли нас так специально оповестили – поздно. Чтоб уже виноваты были. Значит, что-то собираются предъявлять! Такое у меня чувство.

– Ой, деда! Вечно ты… Может, просто забыл про нас князь, запамятовал – мало ли у него дел? Княжеством управлять, чай, штука не простая. Это только кажется, что легко. Все ли упомнишь? Вот, подсказали… тот же тиун. Пусть и поздно, но… все-таки… В чем же наша вина?

– Твои б слова да богу в уши, Мишаня, – вдруг рассмеялся дед. – Может, и да – прав ты, а я-то, старый дурень, каркаю, на воду дую.

Прибавив ходу, обогнали обозы с душистым сеном, проехали рощицей, дальше же, на пути вновь обоз, на этот раз – встречный. И такой же пахучий, даже, пожалуй, слишком. Навоз!

Парни носы не затыкали, но отворачивались, коней подгоняли…

А Мише вот радостно было! Навоз – удобрение… Значит, не только Ратное по «агрикультуре» сеяло!

Впереди, за орешником и малиной, показался высоченный дуб даже не в три, а, пожалуй, в десять обхватов! Настоящий патриарх, он был виден издали, заслоняя собой небольшую церквушку… даже, скорее, часовенку.

– Ильинская часовня, – перекрестившись, скупо пояснил дед. – А то – Перунов дуб.