Не властью единой

Ковалей в земле Журавля все знали, с давних времен еще. Кому нож хороший надобен, приходил в кузню – кланялся да сговаривался, так вот, на заказ, и делали. Раньше. Еще лет десять назад. Ныне же другое время пришло. Ныне ножи другие, да и не на заказ уже – на рынках продают. Возьмут железную крицу, пару раз молотком стукнут – блям-блям, – вот и готов ножичек! Плохой, мягкий, тупится быстро да толком и не наточишь никак. Зато дешево! На медяху – «пучок». Раз в двадцать хорошего ножа дешевле. Ну, ладно, не в двадцать – в десять, но тоже ведь!

И зачем нынче кому-то по кузням ездить, заказывать? Надо тебе – завернул на рынок, на ярмарку, в торговый рядок, да купил. Плевое дело! Сточился нож – выкинул, купил новый. Стоит-то – почти что и ничего.

Еще тятенька покойный Горынки удивлялся – вот ведь времена-то пришли, все вещи на один раз нынче!

Хотели было и Ковали по-новому хозяйство вести, да соседушки-кузнецы раньше их опомнились, все крицы скупили. Понаделали этих ножей – нате, ешьте! Так что и самим в убыток теперь. Совсем ковалевская кузня в непорядок пришла. Да еще мор этот чертов! В землях Журавля – половина перемерла, а то и больше. Не миновала сия скорбная чаша и Ковалей, даром что жили на выселках, всем семейством и заболели. Выжил лишь один Горынко. Один, аки перст. Ни денег, ни помощи… Совсем наоборот даже.

Взял в долг крицы, а отдавать нечем – ножи-то в городе на рынке лежат, еще не проданные. Пришлось кузню продать – не себя же в рабство!

Да и что делать, раз уж изгоем остался? Понятно, одно – подаваться в город. В подмастерье наняться, в рядовичи. Пожил уж для себя – хватит, едва с голодухи не помер. Хотя и руки есть, и умение… Одного нет – везения, счастья. Так ведь тоже частенько случается.

В город так в город! Горынке нынче собраться – подпоясаться. Тем более молод, едва шестнадцать – целая жизнь впереди! Кинул в котомку репы да мешочек муки – на похлебку, да пару ножей с собой прихватил – старой работы, добрых, – может, по пути удастся кому продать? Вот и будет серебришко на первое время.

Шел Горынко, горюнился, все старые времена вспоминал. Шел не поспешая, но быстро – раньше частенько охотничал, все тропки лесные знал. Вот и прикидывал: от кузни до болотного капища – два дня пути, от капища до реки – полдня, а там вдоль реки – еще дня четыре. Если какая оказия не случится, может, лодочник мимо плывущий в Туров подкинет? Не за так, конечно, – за ножик. Ага… вот Малое лесное озерко прошел. Теперь на пути – вымершие от мора выселки, а уж там недалеко и река. Шагай, шагай, Горынко! Вдруг да навстречу своему счастью?

Ставшая на утреннюю стражу Добровоя заметила чужака еще издали. Больно уж громко шел – вся округа трещала. Странный такой парень, как будто не от мира сего. Сам весь лохматый, глаза серые – в одну точку, ноги тощие, длинные, а руки большие. На охотника-рыбака не похож. Кто такой? Может, паломник? А идет-то прямо к выселкам. Ой, не надо б ему туда, не надо…

Другой бы чужака сразу убил, от греха подальше, но Добровоя решила чуток подождать. Да и что сказать, может, он с бывшего Журавлева дворища? Господин сотник сказал – языки нужны. В смысле – те, кто хоть что-то о землях сгинувшего боярина Журавля поведать может.

Выбралась Войша из кустов на тропинку – в мужской рубахе, в портах – ну парень и парень!

– Эй!

Путник сразу же обернулся – да так ловко! Девушка и слова сказать не успела – а у того уже в руке нож! Сейчас ведь метнет…

Еще какое-то мгновение, и Воя нырнула б в траву, откатилась бы в кусточки, а уж оттуда сама метнула б кинжал – да чужаку прямо в сердце! Уж не промахнулась бы.

Не промахнулась бы. Да не успела.

Правда, странный парень не набросился и нож не метнул, а просто упал на колени:

– Купи ножик, мил человек! Недорого прошу, всего-то десяток гривен!

И так он был весь из себя смешон да жалок, что девушка решила не спешить – убить всегда ведь успеется. А если невзначай не того убьешь? Назад ведь родить не получится.

– Десять гривен? Да ты с ума, что ль, сошел? Это раба можно купить, молодого и здорового холопа… Вот, вроде тебя.

– В холопы я не пойду, – неожиданно набычился парень. – А вот к кузнецу какому в рядовичи – это пожалуй. Я ведь и сам кузнец.

– А! – догадалась Войша. – Этот нож, значит, ты и сделал?

– Ну да, я. Кто же еще-то? Так возьмешь? Уступлю пару гривен.

– А ты вообще куда идешь-то?

– Так в Туров…

– В Туров? – девчонка округлила глаза. – Так до него тебе еще топать и топать.

– Думаю, может, на лодочке кто подвезет…

– Ну, ясен пень – подвезет! – не удержалась, съязвила Войша. – Такого-то молодца – да как же! Только не просто так, а за гривны… или, вот, за ножик. Вот что! Надо бы тебя к старшому нашем отвести. Ты из земель Журавля топаешь, нет?

– Из земель. С выселок дальних. Умерли мои все от лихоманки…

– От лихоманки много кто помер. У нас, в Ратном, тоже…

– Так ты из Ратного?! – незнакомец удивленно сверкнул глазами. – А что так далеко забрел?