Не возжелай мне зла

Утро проходит в суете, бесконечная вереница больных и их родственников, настоящий конвейер, но каждый заслуживает внимания, и я стараюсь. О своих проблемах думать некогда. Проходит время обеда, Лейлы все нет, и я предлагаю взять на себя половину ее вызовов. Беру в регистратуре список адресов и, даже не взглянув на имена больных, отправляюсь с визитами. Первые два адреса довольно близко, пробегаю медицинские карты в машине и еду. Третий адрес, он же последний – Одри Уильямсон, мать Тесс. В карточке записано, что она звонила утром, срочно просила врача, доктора Кэмпбелл. Звоню в регистратуру, спрашиваю, в чем там проблема, медсестра отвечает, что миссис Уильямсон отказывается говорить, но утверждает, что это очень важно, врач нужен именно сегодня.

– А у нее диабет, и она недавно из больницы, – говорит медсестра, – так что я не стала с ней спорить.

– И правильно сделали.

Останавливаю машину возле подъезда. Интересно, думаю, Тесс вызывали в полицию снова? И что поду мает О’Рейли, когда узнает, что я была у Тесс дома?

«Но ты ведь идешь туда как врач, по вызову ее матери, – успокаиваю себя. – А Тесс вообще сейчас, наверное, в школе».

Звоню в дверь, открывает сама миссис Уильямсон:

– Доктор Сомерс! – Она пытается улыбнуться, но я вижу, что она чем-то встревожена. – Я вас не ждала, я ждала доктора Кэмпбелл.

– Знаю-знаю, и простите меня. К сожалению, доктор Кэмпбелл срочно взяла отгул, и вместо нее работаю я.

– Понятно.

– И если вы предпочитаете лечиться у доктора Кэмпбелл, я вас прекрасно понимаю.

– Да нет, ничего страшного, – говорит она и открывает дверь пошире. – Вообще-то, даже лучше, что пришли вы. Заходите, прошу.

Она проводит меня в гостиную, где по обе стороны подоконника сидят рыжие кошки, которые презрительно окидывают меня взглядом и продолжают умываться.

– Ну, как мы себя чувствуем, миссис Уильямсон?

– Неплохо, спасибо. – Она улыбается, на этот раз более непринужденно, но все равно вижу, выглядит она не очень. Лицо бледное, волосы спутаны, руки заметно дрожат. – Вы знаете, я больше беспокоюсь не за себя, а за Тесс.

– Она сегодня в школе?

– Нет. Она у себя наверху. Утром к ней приходила полиция, а отец ее уехал по делам в Германию, поэтому мне пришлось сидеть с ней, пока ее допрашивали, но… – Она умолкает и качает головой, смотрит в потолок, потом снова на меня. – Я знаю, что у вас были неприятности, и полиция почему-то подозревает Тесс, но я лично не представляю, какое она имеет к этому отношение…

– Я тоже думаю, что Тесс здесь ни при чем, – пытаюсь я ее успокоить. – Но расскажите, что беспокоит вас.

– Тесс. Меня беспокоит Тесс.

– Но вы ведь просили, чтобы к вам приехала доктор Кэмпбелл.

– Да, но это потому, что не хотела по телефону говорить, в чем дело. – Она подходит ко мне ближе. – Между нами, доктор Сомерс, ее отца все это не обрадует. Понимаете, Тесс не такая, как ее старшие сестры. – Она машет рукой, я поворачиваю голову и вижу на стене фотографию двух улыбающихся девочек в нарядных платьях. – В нашей семье всегда были строгие правила, и на девочек возлагали надежды, но Тесс… У нее нет ни такой напористости, ни уверенности в себе. Вторую неделю никак не могу заставить ее пойти в школу. А тут еще эти неприятности с Кирсти Стюарт. – Она кашляет и умолкает. – Если честно, когда думаю об этой девчонке, то забываю, что я христианка. Такая мерзкая тварь. Она терроризировала Тесс с самого первого дня, но разве в школе стали меня слушать? Она у них, видите ли, удивительная актриса, наверняка прославится, а то, что она хулиганка и настоящая стерва, никого не волнует. – Щеки ее вспыхивают. – Вы простите, что я так выражаюсь, но невозможно поверить, что… Я скоро просто с ума сойду.

– Понимаю, – отзываюсь я, а сама ломаю голову, как Кирсти может создавать Тесс проблемы, ведь в академии она больше не учится. – Давайте вместе подумаем, что тут можно сделать.

– Джордж, мой муж, говорит, что нельзя поддаваться, если кто-то хочет тебя запугать, и я с ним совершенно согласна. Но вы поймите, у нас порядочная семья, мы чтим традиции, мы не так-то легко согласились отдать Тесс в эту академию. Тесс у нас очень стеснительная, ей всегда было трудно с людьми, ну, мы и подумали, может, в этой школе ей помогут, но… Тесс еще такая неопытная, совсем зеленая.

– Может, лучше подождать доктора Кэмпбелл, она завтра придет к вам? Я знаю, что Тесс всегда ходит к ней на прием.

– Но в прошлый раз она ходила к вам.

– Так-то оно так, но… – Господи, как это все непросто. – Если честно, миссис Уильямсон, мне не хотелось бы вмешиваться не в свое дело, а принимая во внимание, что Тесс…

– Что тут у вас происходит?

Мы одновременно поворачиваем головы и видим Тесс. Она стоит в дверях гостиной, рот раскрыт, на лице удивление. Она все еще в пижаме, только сверху накинула кофту, на ногах шерстяные носки. Плечи сутулятся, жирные пряди падают на лицо.

– Здравствуй, Тесс, – говорю я. – Как себя чувствуешь?

– Прекрасно. – Она садится на диван, на самый краешек.

– Ну, вы поговорите, а я пока приготовлю чай. У меня есть песочное печенье, купила сегодня утром, – говорит миссис Уильямсон и выбегает на кухню.

– Спасибо, но мне некогда пить чай, – кричу я ей в спину.

Как бы поскорей удрать отсюда? Я догадываюсь, что Тесс – жертва Кирсти, но впутываться в это дело у меня нет никакого желания. Слишком уж все тут сложно и непонятно.

– Мне нужно срочно возвращаться в клинику, – произношу я упавшим голосом.

– Я ни в чем не виновата, – шепчет Тесс, хватая меня за руку. – Я не хочу ничего делать, а Кирсти заставляет. – Она вся дрожит и свободной рукой пытается запахнуть кофту. – Заставляет меня и дальше…

– Послушай, Тесс… – Стараюсь освободиться, но она крепко вцепилась, и, хуже того, одна рыжая кошка спрыгнула с подоконника и стала тереться о мои ноги. – Послушай, Тесс… Ты призналась в полиции в соучастии с Кирсти? Сказала всю правду?

– Да.

Надо же, а еще занимается в школе сценического искусства, совсем не умеет врать, лицо неуверенное, сразу все видно.

– Тесс, я не собираюсь тебя ни в чем обвинять, – начинаю я, стараясь оторвать ее пальцы от своего рукава. – Я знаю, что Кирсти тебя запугивает, но, если хочешь освободиться от нее, надо в полиции честно обо всем рассказать, ничего не утаивая. Ведь это не трудно, Кирсти у вас больше не учится.

Она смотрит в пол.

– Вы не понимаете.

– Чего я не понимаю?

– Вы ведь не сказали маме, что я принимала противозачаточные таблетки? – Она поднимает голову и заглядывает мне в глаза.

– Конечно нет. Эта информация конфиденциального характера.

– У меня очень строгие родители.

– Они не знают, что у тебя есть парень?

– Они про меня вообще ничего не знают, – краснеет она. – Если бы знали, сошли бы с ума. Выгнали бы из дома.

– Да-а… Нелегко, когда тебе шестнадцать лет. В этом возрасте родители нас не понимают, им ничего про себя не расскажешь. Но ты уже достаточно взрослая, и сексуальная жизнь – твое личное дело. Если хочешь поговорить об этом со мной, запишись на прием.

Она снова опускает глаза, и я начинаю подозревать, что у нее есть серьезные причины бояться родителей. Грустно думать, что жестокое обращение с детьми попадает в поле нашего зрения, когда подросток несчастлив и не может сказать почему.

– Ты знаешь, у нас есть психотерапевтическая служба, там тебе помогут с любыми, самыми интимными проблемами. С родителями, например, или с твоим парнем…

– Кирсти не остановится, – говорит она, и в первый раз я вижу в глазах ее твердую убежденность. – Пока не добьется своего.

– Все, что делает Кирсти, направлено только против меня, – возражаю я. – И я уверена, что теперь она оставит тебя в покое.

– Вы ошибаетесь, – произносит она едва слышным шепотом, мне приходится наклониться к девочке. – Вы не знаете, какая она.

– Откуда у Кирсти над тобой такая власть?

– Она все про меня знает.

– Что все?

Тесс бросает испуганный взгляд на окно, а потом на дверь.

– Она следила за мной, фотографировала, а потом при грозила, что выложит это на Facebook.

– Что именно?

– Не могу сказать, но у нее есть фотографии, – снова краснеет она. – Родители, они не… То есть я хочу сказать… Мне нельзя… – Она совсем теряет присутствие духа и умолкает.

– Тесс, я вижу, у тебя жизнь не сахар, – медленно говорю я. – Неудивительно, что ты никому не веришь… Но…

– Скоро все кончится, – произносит она. – Я знаю, скоро…

– Откуда?

– Знаю, и все, – пожимает она плечами. – Она для вас еще кое-что приготовила. Будьте осторожны.