Не возжелай мне зла

– О чем ты? Она же сказала, что ее зовут Эмили.

– Она тебя обманула!

– А откуда Лорен ее знает?

– Алло! – Я снова звоню. – Мне надо срочно поговорить с инспектором О’Рейли. Очень срочно. – Держу аппарат у уха, гляжу на Фила. – Лорен знает ее как Эмили Джонс, знакомую Робби.

– Доктор Сомерс? – слышится в трубке голос О’Рейли.

Мне сразу становится легче, напряжение спадает. Он говорит, что немедленно будет в клинике.

– Свяжитесь с Робби. Пускай тоже приезжает в клинику. Вам лучше держаться вместе.

– Хорошо. – Даю отбой, протягиваю мобильник Эрике. – Прошу вас, позвоните Робби. Инспектор О’Рейли просит, чтобы он немедленно ехал сюда. Скажите, пусть возьмет такси. Встретьте его на улице и заплатите за машину.

– Да-да, конечно.

Она выходит из кабинета, и я закрываю за ней дверь. В горле пересохло так, что болит, я беру со стола Фила стакан с водой и залпом выпиваю.

– Пожалуйста, позвони Лорен, – прошу я Фила. – Она увидит, что это ты и, может, ответит.

Он повинуется молча; зубы его сжаты, лицо бледное. Но Лорен не отвечает и ему, и тогда он оставляет ей сообщение. От страха меня уже трясет, я не нахожу себе места. Тесс предупреждала, что Кирсти припасла для меня еще кое-что. Но откуда Кирсти узнала, что Лорен пойдет не к Эмбер, а сюда? Скорее всего, они встретились случайно, Кирсти ничего не планировала, и это уже хорошо. Или же…

Фил вышагивает по кабинету взад-вперед, потом останавливается, берет со стола книгу и громко хлопает ею по столешнице.

– А почему я обо всем этом не знаю?

– Почему ты не знаешь? Почему? – кричу я, подходя к нему вплотную. – Да потому, что ты с нами больше не живешь! И еще потому, что ты постарался поскорей смотаться из полицейского участка, в то время как должен был стоять и слушать, что я тебе говорю!

– Но в участке ты мне ничего не сказала! – оправдывается он, вытягивая вперед руки. – И вообще, объясни, что происходит?

– Хорошо.

Складываю руки на груди, рассказываю все про Кирсти (Эмили): что она подружилась с Робби, что она подмешала ему наркотики, что она изгадила нам стену в гостиной.

– А почему ты не предупредила детей, что эта девица опасна?

– Предупредила! Все им рассказала вчера вечером. Но мне пришлось рассказать и про Сэнди Стюарт, про то, как она умерла. Робби отнесся к этому нормально, а Лорен была так потрясена, что поссорилась со мной. Утром на меня даже не смотрела.

– Но бог мой, Оливия, – говорит он, сурово глядя на меня, – если Лорен грозит опасность, потому что ты держала меня в неведении…

– Да-да! Давай поговорим о том, что значит держать кого-то в неведении! – Короткими шажками обхожу кабинет, снова возвращаюсь к нему. – Мне, например, только на днях стало известно, что ты тогда разговаривал с Тревором Стюартом и потребовал, чтобы он больше никогда в наш дом не звонил.

Он и глазом не моргнул.

– Это чтобы тебя оградить.

– От чего?

– От себя самой! – сердито кричит он, что для него очень не характерно. – Видит бог, тебя нужно было оградить… Защитить!

– Да что ты говоришь?! И ты искренне считаешь, что, вмешиваясь в мою жизнь, ты защищал меня?

– Да, как ни трудно тебе в это поверить. Все годы нашей совместной жизни я только и делал, что защищал тебя!

– Ага, и, защищая меня, ты рассказал Тревору, что именно я перепутала лекарства, что я причина смерти его жены! И вот теперь его дочь Кирсти мстит и мне, и моим детям! – (На лице его проступает страх.) – Так что посмотри-ка лучше на себя, дорогой Фил. Черт бы тебя побрал!

Дверь открывается. Снова появляется Эрика.

– Робби уже едет. Я вернулась, потому что забыла кошелек.

– Эрика! – по инерции я почти кричу.

– Что? – Она вздрагивает и испуганно вскидывает на меня глаза.

– Выходя замуж за Фила, подумай как следует. Ведь скоро он будет решать, что тебе пить и есть, с кем дружить, когда и с кем встречаться. – Я обращаюсь к Эрике, но смотрю в глаза Филу. – А если не станешь слушаться, ему это очень не понравится, и он начнет обманывать тебя, лгать на каждом шагу. И будет говорить, что это все ради твоей же пользы, что тебя надо ограждать и защищать, уж не знаю от чего, и скоро ты на своей шкуре почувствуешь, что это такое. Почувствуешь, что тебя просто предают. – На этом надо бы остановиться, атмосфера уже совсем накалилась и потрескивает. – Но ему все будет мало. Чтобы ему угодить, тебе придется лезть из кожи вон, но, что бы ты ни делала, ему все будет хоть бы хны, потому что любовь для него не взаимное доверие и постоянная жертва, а власть над другим человеком.

Фил поднимает руку, я не успеваю сообразить, и он со злостью бьет меня кулаком. Проклятый перстень с печаткой разбивает мне лицо в кровь.

– Филлип! – кричит Эрика.

От неожиданного удара меня шарахает в сторону, я чуть не падаю. Эрика помогает мне устоять, Фил отбегает к окну. С тех пор как меня в последний раз избила мать, тумаков я не получала. Боль и унижение потрясают меня. Щека горит, словно обожженная, я прижимаю к ней ладонь и чувствую между пальцами кровь.