Не все мечты сбываются

Я показываю свое хорошее настроение. Артему, коллегам, руководству, соседям, зеркалу. Приветливо улыбаюсь. А сам… Списанный, разочаровавшийся во всем «Дед» одноразового использования. Пора с этим кончать. Пора позволить пустоте забрать меня.

– Курс выживания обычно длится сорок восемь часов. Но для курсантов по программе «Космический туризм» его сократили до двенадцати.

– А что так?

– Считается, что вы не останетесь в одиночестве. Будет кому позаботиться о вашей безопасности.

– Я и сам в состоянии. Без курсов.

– Тем не менее, приступим. Для начала наденьте скафандр.

Я объясняю, что это аварийно-спасательный. Рассказываю, в каких случаях его используют космонавты, как он надувается и для чего.

Помогаю надеть.

Он просовывает руки, а я спустя вот уже несколько месяцев тренировок, смотрю на него и вспоминаю наше первое с ним занятие. Вспоминаю его фразу о способном ученике. И как ни странно, Артем не соврал. Он действительно способный. К тому же, что удивительно, он оказался выносливым, смышленым и талантливым. Он постоянно что-то помечает у себя в телефоне и фотографирует свое лицо, периодически грубо отгоняет людей из кадра, но стоит признать, из Артема получился бы хороший космонавт.

Этот фрукт – мое последнее задание.

Если кто-то говорит слово «последний», например, «сделай это в последний раз», любой пилот поправит: «Говори крайний! В крайний раз!» Пилот исправит. Не буду объяснять, в чем разница между «последний» и «крайний». Но этот фрукт – мое последнее задание.

После трудного дня с выживанием в сыром лесу, с длительными переходами через чащу, разведениями костров, сооружениями палаток для ночлега, с репетицией спасательной операции Артем уставший, но довольный собой оборачивается и на прощанье говорит:

– Спасибо вам. Большое спасибо. До завтра.

К моему удивлению Артем не только попрощался и поблагодарил. Он обратился на «Вы» и впервые не назвал меня «Дед».

Центрифуга.

Обучение подходит к концу. Курсанту предстоит еще один медицинский осмотр и тренировка в центрифуге.

В кабинете пахнет как в старом кинотеатре. Никогда не любил этот запах и никогда не любил этот вид тренировок.

– Человек на борту испытывает перегрузки порядка четырех g.

Я помогаю Артему усесться.

– Профессиональные космонавты тренируются на восьми g. Для вас, Артем, будет достаточно шести.

– Дед, не надо меня жалеть. Заряжай десятку.

Артем храбрится. А я вижу, как ему не по себе. Ему страшно.

– Будем смотреть по вашему состоянию, – говорю и киваю, мол, учтем пожелания.

Я не буду рассказывать, что курсанту от перегрузок может стать плохо. Не скажу, что при десяти g, самый опытный пилот теряет сознание. Я лишь помогаю Артему пристегнуться и объясняю, для чего на пульте кнопки.

– Когда будете видеть огоньки, нажимайте вот сюда. Лампочки будут загораться в разных местах, вы должны как можно быстрее отреагировать на их появление.

Артем смотрит на панель, на рычаг с красными кнопками. Он сглатывает пересохшим ртом и кивает – понял.

– Сейчас двери откроются, вас подкатят и поместят в центрифугу. Волноваться не стоит. Мы будем видеть вас на мониторе и поддерживать звуковую связь на протяжении всего упражнения.

– А я и не волнуюсь, – говорит Артем.

Он пытается улыбнуться, а я замечаю, как едва заметно подрагивают его скулы.

– Я буду называть порядок перегрузки и предупреждать перед увеличением значения.

Артема помещают в камеру центрифуги.

– Артем, вы готовы?

– Поееехали! – раздается из динамиков голос Фрукта.

Не знаю ни одного человека, который не произнес бы эту фразу находясь в обществе космонавтов. Хотите чаю? Поехали! Вечером созвонимся? Поехали! У меня родился сын. Меня списали на пенсию. Я смертельно болен. Поехали-поехали-поехали! Но я думаю неплохо, что следующее поколение использует и помнит эту фразу. Не факт, что это новое поколение знает, откуда она. Но. Поехали!

Кабина с курсантом движется по кругу. Огромные механизмы набирают оборот.

– Два g.

Я объявляю, Артем нажимает на пульт, когда замечает лампочки. Судя по его лицу он успокоился. Он сосредоточен. Артем разобрался, как будет проходить упражнение, и больше не боится.

– Четыре g. Артем, следите за дыханием, напрягите ноги.

Парень терпит. Кабина несется. А я слежу за показаниями приборов.

– Два g.

Кабина притормаживает.

Я слышу, как Артем дышит. Он успевает восстановиться.

– Пять g.

Центрифуга разгоняется.

Лицо парня теряет свое естественное выражение. Щеки обвисают, глаза напряженно всматриваются в ожидании лампочек.

– Два g.

Скорость падает.

Артем пыхтит. Открывает рот, двигает шеей. Рычит.

– Артем. Сейчас будет шесть g. И на этом занятие закончится. Соберитесь, следите за дыханием и не расслабляйте ноги.

Курсант разминает лицо. Скалится, раздувает щеки, двигает бровями.

– Шесть g.

Кабина разгоняется.

Лицо Артема сползает к подбородку. Брови нависают над глазами. Но парень не сдается. Терпит. Не теряет сознание.

– Два g. Закончили.

Объявляю и кручу переключатель.

Скорость не уменьшается.

– Два!

Кручу, жму экстренную остановку, тренажер не реагирует.

На мониторе Артем лежит с закрытыми глазами. Ему плохо. Он без сознания. Нужно спешить.