Не здесь и не сейчас

Денег и впрямь хватало, причём, хватало не только на трёхразовое питание в ресторане, немецкое баночное пиво и водку «Smirnoff». Фирменный джинсовый костюм, о котором он мечтал год назад (а заодно — две пары кроссовок «Reebok» и модную клубную куртку[57]

), Макс приобрёл после первой же поездки за тушёнкой. Он за день раскидал по магазинам весь привезённый товар, и получил от заделавшегося казначеем Майкла зарплату в 500 долларов. Однако в дальнейшем регулярные зарплаты как-то не прижились. Крупные суммы вкладывались в товар, а для карманных денег Васильев завёл в офисе тумбочку из своего любимого анекдота: «Абрам, ты где деньги берёшь? — В тумбочке. — А в тумбочке они откуда? — Жена кладёт. — Ну, а жена где деньги берёт? — Я даю. — Так а ты-то, ты где их берёшь? — В тумбочке», и в их волшебной офисной тумбочке никогда не переводились плотненькие пачки неудобной для серьёзных расчётов мелочи — голубых сторублёвок, розовых двухсоток и тёмно-зелёных пятихаток. Благодаря тумбочке они с Васильевым регулярно совершали набеги на магазины джинсовой и спортивной одежды, часами разъезжали по городу на такси, сутками зависали в гостиничной сауне и даже спонсировали концерты отечественных рок-звёзд, чьи имена несколько лет назад Макс с благоговением выводил шариковой ручкой на перезаписанных по большому блату аудиокассетах.

Через посредников товар брали всего два раза. Потом Васильев наладил связи с администрацией холодильника, и теперь прибыль с каждой сделки зашкаливала за двести процентов. (Тушёнка приносила все четыреста, но к ней на холодильнике давали нагрузку, которую ребята либо продавали в убыток, либо просто выбрасывали в кювет на подъезде городу: так, подобная участь однажды постигла 15 тонн незрелых абхазских мандаринов). Грузовики ходили за продуктами минимум трижды в неделю. Можно было бы сбывать товар оптовикам в Москве, почти не теряя в прибыли, но Васильев сказал, что это будет как-то не слишком патриотично по отношению к родному городу, а Майкл добавил: и ещё — очень скучно. В общем, дела шли прекрасно, и компаньоны уже давно могли бы отдать первому кредитору занятый под пятьсот процентов годовых миллион, однако вместо этого взяли у него ещё несколько. Они платили не слишком обременительные теперь проценты ради покровительства: кредитор не мог нарадоваться на исправно выплачиваемую ренту и, получая её, каждый раз напоминал, чтоб при малейшем подозрении на бандитскую пробивку или наезд ребята звонили ему в любое время суток. Впрочем, до сих пор им везло, и ни пробивок, ни наездов не случалось.

Успехи в бизнесе повлияли и на отношения Макса с родителями, в которых с недавних пор царила совершеннейшая идиллия. Мама с отцом окончательно признали правоту его прошлогоднего поступка. В нынешний, не самый сытый для страны год, когда в магазинах стала появляться еда, зато катастрофически обесценились деньги, он каждую неделю отправлял домой посылки с провизией; а ведь если б он сейчас был в армии, где, судя по новостям, солдаты натурально голодали, родителям пришлось бы как-то умудряться посылать продукты ему.

Много позже, уже после смерти мамы, Максим часто вспоминал один апрельский день, который начался с неожиданного путешествия. Дел в городе не было, погода стояла прекрасная, и Макс решил съездить на затерянный в каком-то медвежьем углу маслосырзавод. Ему не доводилось слышать о таком даже во время прошлогодней осенней эпопеи с добычей масла — название села, где находилось интересное для коммерции предприятие, на днях шепнула ему одна завмаг, зубр советского облпищепрома.