Небо и земля. Том 2

Всё, что ни делается, к лучшему. Значит, судьбе было угодно свести незнакомого раненого парня с двумя женщинами, чтобы те спасли ему жизнь. А теперь судьба напомнила: у Айрамира своя дорога.

И всё же без него грустно. Он успел стать частью маленькой семьи. Заменил брата для Айями.

С уходом Айрамира вдруг появилось свободное время, которое и занять-то нечем. Не с кем поговорить и поспорить. Да и Эммалиэ запечалилась. Потому что привыкла к парню как к сыну или как к внуку.

- Жаль, не захотел остаться. А ведь мог бы, - сказала, помешивая ложкой чай. - Справили бы документы, зажили бы одной семьей.

Конечно, размечталась Эммалиэ, потому что получить даганский пропуск не так уж и просто. Но ведь мечты вдохновляют.

- Я думала, мы для него что-то значим. Думала, прикипел, - поддакнула ей в тон Айями. - Эвон, ни близких у него, ни родных. Так ли хорошо быть одиночкой?

- Если бы не значили, Айрамир натворил бы дел и нас подвел, - ответила соседка уверенно. - А он стерпел. Так, языком чесал от безделья, но удержался от рисковых поступков.

И все равно грустно.

Пусто в квартире Эммалиэ. Быстро выстудилось жилище, и печка, вобрав холод, стала ледяной.

Пока живая душа обитала по соседству, было спокойнее. А теперь тревожно. И на ночь Эммалиэ положила риволийский стилет под подушку.

Разучились женщины быть одинокими.

Наступило Свежелетие. В довоенное время амидарейцы встречали праздник в кругу семьи, а после отправлялись в храм. Чтобы поклониться, но не Хикаяси, а святым. Этот праздник не для неё.

Святых просили о поддержке и о благословении в новом году. Желали встречным всяческих успехов и счастья. Обменивались фонариками. Угощали тыквенными пирогами.

Даганны, прознав о празднике, пошли навстречу и после обеда отпустили амидареек по домам. И приостановили работы на лесоповале, хотя планомерно вырубали квадрат за квадратом, не отступая от известного им одним графика.

От Веча ничего не скрыть и не утаить. Заметив, что Айями поглядывает на часы и постукивает нетерпеливо носком, он понял, что сегодня от неё не будет толку. Пришлось господину подполковнику освободить Айями от обязанностей мехрем, что он и сделал с видимым сожалением.

- А как встречают новый год в Даганнии? - спросила она с вежливой заинтересованностью. И не показала виду, что задета равнодушием Веча к обычаям побежденной страны.

- Режут овец, коз. Жарят баранину. Пьют ойрен. Соревнуются. Устраивают ярмарки специй. Играют свадьбы, - ответил он сдержанно.

- Должно быть, зажигательный праздник.

- Да, многолюдный и шумный, - подтвердил Веч.

Позавчера он дал понять, что рассчитывает на прогресс в отношениях. Взял её ладонь и приложил к своей щеке. Управляя рукой Айями, провел по шее, от кадыка до ключиц и направил по литому торсу вниз к паху. И тем самым, недвусмысленно намекнул, что ожидает проявления инициативы от своей мехрем.

Айями вспыхнула, смешалась. Попыталась выдернуть руку, но Веч не позволил, удержав. И без стыда и стеснения показал, чего хочет. И ему определенно нравилось.

Мужчинам быстро приедается однообразие. Без смены блюд им становится скучно. Поэтому мехрем не должна разочаровывать. Поэтому пришлось наглядно пояснить, что именно от неё требуется.

Позавчера господин подполковник пошел навстречу замешательству Айями и освободил её руку из плена. И вчера не напомнил о своих желаниях, позволяя свыкнуться. Однако ж, искорки предвкушения в его глазах, единожды загоревшись, уже не гасли.

Айями совсем упала духом. В последнее время образы, рожденные словами Оламирь, стали навязчивыми, а воображение неустанно подбрасывало картинку за картинкой. О том, что амидарейки проходили вереницами через постель господина подполковника. Были до Айями, будут и после неё. Или о том, что вечерами Веч посещает клуб, где пьет дурманящее вино и отдыхает от местной экзотики в компании даганских мехрем. Уж они-то знают, как развлечь соотечественника.

От фантазий - слишком красочных, слишком реалистичных - сердце болезненно дергало, и горечь поднималась к горлу.

Видимо, что-то эдакое промелькнуло в лице Айями, что не удалось спрятать за отрепетированной улыбкой, потому как господин подполковник нахмурился и с досадой кивнул, отпуская.

Одна радость осталась - праздник на руинах прежней жизни.

И потянулись люди к храму, чтобы вновь ощутить себя частью большого, единого. Жителями великой страны. Нацией с давними традициями и обычаями.

Одевшись потеплее, отправилась троица в храм. Айями взяла дочку на руки. И хорошо, что натянули по паре вязаных носков и по две кофты - внутри было едва ли теплее, чем на улице. Изо рта выдыхался белый парок.

Люнечка озиралась по сторонам.

- Мам, мы где?

- В храме. Помнишь, приходили сюда летом?

Дочкины глазки расширились в удивлении. Детская память коротка и избирательна. И о богатырском каменном изваянии Люнечка не вспомнила.