Небо и земля. Том 2

- Но я не хочу в Даганнию! Там... на вашей родине к нам относятся неприязненно. Кем мы станем? Рабами? - выплеснула Айями застарелые страхи и осеклась в испуге. Оттого что сболтнула лишнего.

- Ошибаешься, - ответил господин подполковник. - Мы выполняем свои обещания. Предоставляем жилье, пропитание, безопасность. Никакого обмана. Сомневаюсь, что вы, амодары, согласитесь быть рабами. На этот случай у вас есть тхика. Идиотское узаконенное самоубийство. Мы давно поняли, что с вами можно сотрудничать только на добровольных началах, - произнес со смешком, и Айями отвела взгляд.

Веч прав. Она сделала свой выбор, став содержанкой без угроз, насилия и шантажа.

Господин подполковник притушил окурок в пепельнице.

- Ты беспокоишься о дочери, верно? Если тебе дорога её жизнь, советую при любом раскладе уезжать в Даганнию, пока не стаял снег, - сказал сухо.

- Но почему? Что случится весной?

- Ничего особенного, - отрезал он, давая понять, что Айями затронула запретную тему.

Настроение Веча испортилось. Видимо, и опечаленное лицо мехрем добавило ему раздражительности, потому что после тягостного молчания господин подполковник с хмурым видом снял телефонную трубку и потребовал машину к крыльцу - отвезти Айями домой.

Он отказал. Отказал!

И говорил словами Оламирь. Почти точь-в-точь.

Хотя нет, предложил в качестве альтернативы обследование даганского врача. Дикость несусветная. Айями не собирается обсуждать женские проблемы с чужеземным доктором, а тем более перед ним разоблачаться.

Настал повседневный вечер с повседневными хлопотами. Люнечка и игрушки, Эммалиэ и кастрюли, Айями и таз с замоченным бельем. Хорошо, что стирка происходила в ванной, и домашние не видели, как Айями мечется по тесному закутку. То присядет на краешек ванны, глядя немигающе на огонек свечи, то вскакивает.

"Ты тяжела?" - спросил Веч. Спокойная реакция зрелого мужчины. Значит, ему не впервой задавать такой вопрос. Вероятно, у него есть дети. И будет еще один. От Айями.

Господин подполковник сказал: "ребенок", и в его устах слово прозвучало обезличенно. Бесполо. Наверно, потому что мужчин не заботит, каким образом дети приходят в этот мир. Мужчинам легко. Сделал одно дело - занялся другим. А все трудности ложатся на плечи женщин. Выносить, произвести на свет, растить, воспитывать.

Хотя нет, мужчинам тоже непросто. Они взяли в руки оружие и научились убивать себе подобных. Чтобы победить любой ценой.

Каждому своё. Кому-то - давать жизнь в муках, а кому-то - отнимать.

Ребенок... Айями вспомнила, как в последние месяцы беременности увеличившийся живот мешал наклоняться и обуваться. И перед сном она долго ворочалась, чтобы устроиться поудобнее в постели.

Тогда Айями не жила - существовала. Боль от потери мужа и радость ожидания крохи переплелись теснее некуда. Айями плакала ночами в подушку, тоскуя по любимому, и с радостным волнением прикладывала ладони к животу, чувствуя изнутри мягкие толчки. Молилась святым, прося защитить нерожденное дитя, и стояла на коленях перед Хикаяси, прося об упокоении души мужа.

И одолевала обида на весь белый свет. Ну, почему судьба распорядилась разлучить с Микасом? Почему отвела так мало времени на счастье и всю оставшуюся жизнь на скорбь? Почему одних оберегает, а других безжалостно лишает будущего? Чем Микас не угодил высшим силам? Почему вытянул короткую соломинку?

Люнечка, ясное солнышко, стала связующим мостиком с погибшим мужем. Она же и удерживала Айями в бренном мире маленьким, но прочным якорьком.

Но когда-нибудь, благодаря усердию господина подполковника, у Айями появится второй ребенок. Девять месяцев ожидания, неизбежная боль, дарующая новую жизнь, и в результате пищащий конверт в руках, чей отец - А'Веч из клана Снежных барсов.

К тому времени он и не вспомнит об Айями. У господина подполковника есть семья, есть обязательства, хоть он и не отказывает себе в удовольствиях на чужбине. И Айями для него - никто. Женщина, принадлежащая к ненавистной нации.

Потому даганны и не позволяют амидарейкам предохраняться от нежелательной тягости. Чтобы лишний раз посмеяться над униженной и сломленной страной, чьи сыновья стали прахом в земле, а дочери рожают от победителей. Уезжают амидарейки за Полиамские горы, надеясь укрыться от позора, и попадают под обстрел насмешек и презрения. Ни гордости у амидареек, ни достоинства, коли по собственной воле забрались в койки к чужакам.

Всё-таки Эммалиэ заметила.

- Что-то ты бледна. И глаза блестят. Неужто занемогла?

- Голова побаливает, - не стала разубеждать Айями. - Видно, на непогоду мигрень.

- Давай, развешу, - сказала Эммалиэ, забирая таз с постирушками. - А ты попей чайку с медом. Сладкое полезно для ума. И приляг, отдохни.

Айями послушалась. Напившись обжигающего чаю, укрылась пледом и веки смежила.

Раздались тихие шажочки.

- Мама уснула? - спросила удивленно Люнечка. - А как же сказка?

- Тише, не шуми. Мама устала. А сказку я расскажу, - ответила Эммалиэ.

Детская ладошка погладила Айями по голове.