Нечестивицы

Мне казалось, что Его голос звучит как из-под замёрзшего моря, пытаясь взломать вечный лёд вибрацией слов, но это не удаётся, поскольку всё, что Он произносит, – слова без содержания, лишённые смысла, расчленённые, разбросанные частицы. Речь длилась часы или минуты, которые показались слишком долгими. А пока Он вопил, я гладила Лусию пальцем под её туникой, чтобы успокоить, чтобы она не попыталась спасти всех и каждую, жертвуя собой. Я перестала её гладить, услышав Его слова, произнесённые изменившимся голосом: «Избранные возвестили пришествие новой Просветлённой». Нечестивицы едва сдержали радостный возглас, но тут же послышался ропот, который не стала пресекать Сестра-Настоятельница. Ропот распространился по всей часовне Вознесения Господня. Некоторые нечестивицы обнялись, а я окаменела, застыла. Попыталась сдвинуться с места, но у меня не получилось, и я посмотрела на Лусию. Она тоже взглянула на меня, и я уловила страх в её глазах.

* * *

Ночью мы услышали крики Каталины и Элиды.

По словам служанок, Сестра-Настоятельница держит Каталину и Элиду взаперти в вольерах для собак. А они так тесны, что в них невозможно двигаться. Сестра-Настоятельница желает, чтобы Каталина и Элида привыкли ползать на четвереньках, хочет приучить их есть из миски, а также лаять и нападать на ослушниц. Служанки шепчутся, что Каталина и Элида просят убить их, покончить с мучениями. Мне не приходилось видеть этих клеток, как и собак. Между тем другие утверждают, что Каталина и Элида уже мертвы.

* * *

Прошло уже три дня, а мы так и не узнали, кто станет новой Просветлённой, и это вызывает у нас беспокойство.

Некоторые нечестивицы продлили время своих жертвоприношений. Слышатся звуки самобичевания, кровавого искупления, удары хлыста по коже, которым они себя подвергают в надежде увеличить шансы стать Просветлённой.

Мы с Лусией собирались снова встретиться в дупле, но не могли туда пойти, пока тело Лурдес висит на дереве. Не могли же мы бросить её там. Дождь прекратился, но капли воды ещё падали с её белой ночной рубашки. Мы не хотели оставлять её там висящей, даже если бы Сестра-Настоятельница решила, что Лурдес должна ещё много дней служить напоминанием и угрозой наказания.

Сперва я сняла вуаль, а потом залезла на дерево, подвергая себя опасности. Я добралась до сука и развязала верёвку. Даже зная, что нас могут сжечь заживо, всё равно я это сделала. И тело Лурдес упало на мокрую траву почти бесшумно, как бесплотное.

Лусия опустилась на колени и поддерживала шею Лурдес левой рукой, а ноги правой. Она баюкала её. Обе были такими белыми, что казались живой скульптурой. На лице Лурдес не отражалось боли. И Лусия смотрела на него так, будто Лурдес спит, хотя её глаза были открыты.

Я набросила вуаль, и мы углубились в лес. Вдвоём осторожно, торжественно и печально несли тело. Небо было звёздным. Мне вспомнилось, как моя мать говорила, что великое отключение электричества привело к всемирному коллапсу, худшему, чем землетрясение или извержение вулкана. Но единственный положительный момент, сказала мама, состоит в том, что в городах можно снова видеть звёзды.

Палками, руками и камнями мы за несколько часов выкопали могилу. Лусия не стала высказываться по поводу моей ответственности и вины, поэтому, когда мы закончили работу, я поцеловала её, и она поняла, что это благодарность за её молчание. Прежде чем опустить тело Лурдес в могилу, я достала Священный Кристалл, который украла у Ясновидицы, и очень осторожно надела ей на шею, словно она могла его почувствовать. Перед тем как укрыть тело землёй, я позволила её открытым глазам взглянуть на звёзды. Мы не произнесли ни слова, не помолились, а просто молчали, созерцая небо над Лурдес. Затем я закрыла ей глаза.

Мы побрели в ночи к ручью безумия, чтобы помыться: грязь была на наших лицах, под ногтями, в волосах. Хотя было холодно, Лусия разделась и постирала свою тунику; я сделала то же самое. Мы стояли обнажённые в безумной воде. Обнявшись, как слабоумные. Целуясь безрассудно. Обмениваясь бездумными ласками. Мы были вместе в неукротимой воде.

В прохладной воде под луной мы шептали друг другу наши подлинные имена.

А заметив, что звёзды постепенно гаснут, мы накинули вуали, надели мокрые туники и побежали в свои кельи. Но сначала Лусия сказала мне, что хочет спасти Марию де лас Соледадес. Я объяснила ей, что это опасно, а она в ответ: «Мы дождёмся, когда уберут охрану, и тогда войдём в Башню Безмолвия». И добавила, что не хочет, чтобы её выбрали Просветлённой, поскольку это означало бы, что мы больше никогда не увидимся, и потому что она не хочет, чтобы Он прикасался к ней. Я обняла её, как бы защищая.

Мы не позавтракали, потому что в качестве жертвы вызвались работать с растениями в огороде вместе с одной Ясновидицей. Лусии все улыбались, а меня не замечали. Мы выбрали такую жертву, потому что наши туники всё еще были влажными и нам хотелось поскорее высушить их на солнце. Стояла жара.

Заметив, что овощи набрали силу и их цвет стал почти ярко-зелёным, мы лишь удивлённо переглянулись, промолчав.