Нечестивые клятвы

— С чего бы это? Как будто тебе нужно что-то еще, чтобы стать более нахальным? — последнее слово, казалось, прилипло к моим губам, заставив меня рассмеяться. — Нахальный, понял?

Я еще немного посмеялась. Наверное, мне не стоило так много пить, когда я распаковывала вещи. До этого момента я не осознавала, что напилась.

Ренато поднял бровь, глядя на меня. Я качнулась в его сторону.

— Нахальный, потому что у тебя большой ты знаешь, — объяснила я громким шепотом.

Он поймал меня, когда я чуть не упала.

— Кто несет за это ответственность?

— Джада помогла мне распаковать вещи.

— Сказанного достаточно. Ты ужинала?

— Забыла. — я вздохнула. — Я пыталась читать твою книгу, но слова не переставали двигаться.

Я на секунду закрыла глаза, и мир покачнулся. Ух ты. Ладно, это определенно было слишком много текилы для такого легковеса, как я.

— Пойдем, маленькая медсестра. Приготовим тебе что-нибудь поесть.

Я открыла глаза. Ренато стоял надо мной, протягивая руку. Мой желудок заурчал при мысли о еде, и он усмехнулся.

— Мне не нужна помощь. Я не пьяна, — запротестовала я, вставая и тут же падая на него.

— Конечно, нет. — он пробежался взглядом по моему наряду, и его глаза потемнели. — Я знал, что ты будешь хорошо смотреться в одежде, которую я тебе купил.

— У меня только та одежда, которую ты мне купил.

— Хорошо.

Он притянул меня ближе, проводя руками от моих плеч к талии. Его прикосновения были приятными. Я растаяла рядом с ним.

— За исключением старых леггинсов Кармеллы, — отметила я.

— Я приказываю их сжечь. Пойдем, найдем тебе что-нибудь поесть, — хрипло сказал он, убирая волосы с моего лица.

Мой новый муж умел готовить. В своем полупьяном состоянии все, что я могла делать, это смотреть на него с приоткрытым ртом. Оставалось надеяться, что слюни не текли.

Он закатал рукава рубашки до локтей и просто взял на себя управление кухней. Мы были одни, часы приближались к полуночи. Я сидела за стойкой, подперев голову рукой и пытаясь держаться прямо, пока наблюдала за человеком, который украл мою жизнь и заменил ее другой. Он готовил мне омлет, и это было тревожно привлекательно.

Воздух наполнился запахом спелых помидоров черри, рубленого базилика и давленого чеснока, слегка шипящих в оливковом масле.

— Я чувствую, что должна предложить помощь, — пробормотала я.

— И в этом твоя проблема, anima mia. Ты не всегда должна помогать. Иногда ты можешь позволить людям сделать все за тебя, — сказал Ренато, разбивая яйца одной рукой и взбивая другой.

Его сильное, покрытое татуировками запястье, с легкостью вращающее венчик, что-то сделало со мной. Боже, мне действительно нужно было протрезветь. Я играла шахматными фигурами с доски, лежащей на стойке. Я видела, как Джада и Сонни иногда играли по утрам.

— Избавь меня от дерьмовой кабинетной психологии, или я сделаю то же самое с тобой, — предупредила его.

Он рассмеялся.

— Я буду только рад этому, bambina.

Проигнорировав намек, я обхватила руками колени и прижала их к животу, надеясь, что эта поза заглушит урчание. Теперь, когда я почувствовала запах еды, мой желудок проснулся и требовал, чтобы его накормили.

— Прекрасно. Ты — король замка, — провозгласила я. — А все остальные заперты за пределами. Ты должен контролировать все вокруг, каждый игрок на доске — твой ход… Ты не вправе отвернуться или расслабиться, потому что в случае ошибки, ты можешь кого-то потерять и придется добавить еще одну отметку. — Я указала на его грудь.

Он оставил омлет готовиться и наклонился ко мне через стойку. Я повернулась к шахматной доске, отчаянно желая хоть чем-то отвлечься от красоты этого мужчины при слабом освещении. Я выбрала черный для Ренато, потому что, это само собой разумеется. И отодвинула все остальные фигуры, изолировав короля.

— Очень проницательно. Может быть, пьяная терапия не так уж плоха, — начал он.

Я поднесла палец к его губам и шикнула на него, будучи смелее в своем пьяном состоянии, чем обычно.

— Я не закончила. Ты делаешь всё это, и у тебя всё есть, и люди думают, что ты бог, неприкасаемый, всезнающий, обладающий властью над жизнью и смертью… И это правда, но ты там, в своей башне, и ты совсем один.

Как только слова слетели с моих губ, сквозь густой туман в голове прозвучало предупреждение. Стоп, что я сказала? Я пыталась вспомнить, пока Ренато смотрел на меня.

— Ну, в конце концов, нет покоя голове, увенчанной короной.

— Макиавелли? — поинтересовалась я.

Он был так близко ко мне, и воздух сгустился, пока мы разговаривали. Он не отстранился, когда я обрушила на него свой пьяный психоанализ. На самом деле, он казался ближе, чем когда-либо.

— Шекспир, — мягко поправил Ренато. — Генрих IV.

Верно. Своевременное напоминание о том, что этот человек намного превосходит меня по опыту и житейским познаниям.