Нечестивый (СИ)

Посадив ребенка в ванную Тамара, одной рукой придерживала его за спину, а второй плескала воду. Малыш сидел совершенно спокойно, только немного морщился, когда вода попадал на голову.

— Мой, хорошенький, будешь чистеньким, сладеньким, — приговаривала Тамара.

Когда Дима вошел, она бросилась на него злобный взгляд, Младенец громко пукнул, пуская пузырики. Тамара приторно улыбнулась Диме, словно стараясь сгладить произошедшее ранее.

Пиво немного ударило в голову, и Дима не обратил внимание на резкую смену настроения жены.

— Спасибо, положи на край ванны, — сказал Тамара и игриво погладила его ногой, — иди, подержи малыша.

Дима неуверенно помявшись, все же сменил жены. Вода была холодной.

— Тамар, вода же ледяная, — закричал Дима, подхватывая ребенка на руки.

— Ему нравится, — сказала Тамара, — смотри.

Малыш недовольно завозился и сморщил лицо, явно собираясь заплакать.

Тамара подхватила его и быстро опустила в воду. Лицо ребенка сразу разгладилось, приобретая спокойное выражение.

— Врач говорил, что ребенка нужно купать в комфортной для него температуре, — поучительно сказала Тамара.

Потеряв всякий интерес к мужу, она засюсюкала с ребенком.

Дима вышел на кухню и взял еще банку пива. Надо менять работу. После той трехнедельной командировки жена совсем изменилась. Когда Тамара приехала из роддома, она была совершенно нормальной. Но после появились странности — постоянные истерики, упреки, претензии. А сейчас только эти злобные взгляды, резко сменяющиеся приторной улыбкой.

Жена вышла с закутанным в полотенце малышом. Младенец не моргая уставился на него. Дима мог поклясться, что на секунду в маленьких глазках промелькнуло что-хищное, как у готовой броситься собаки.

— Дима, сходи наверх к Серовой, она у меня тысячу занимала, а потом зайди в магазин, печенки возьми три кило, — сказала она, баюкая ребенка.

Дима достал еще пива и обув старые, коричневые туфли, вышел в подъезд. Жутко хотелось курить, но Тамар еще до рождения ребенка, сказал, что он будет ночевать на улице, если она почувствует запах сигарет. Так что теперь только в командировках.

Дима поднялся наверх и постучал в обитую черным, обшарпанным дермантином дверь. Серовы почти ни с кем не общались, только его жена сдружился с ними. Максима он знал с самого детства — тихий, замкнутый, наверняка, ему несладко в школе приходится.

Никто не открыл. Дима услышал осторожные, крадущиеся шаги за дверью. Он постучал сильнее.

— Это я, сосед ваш снизу, — крикнул Дима.

Дверь немного приоткрылась и Дима придвинулся, заглядывая в открывшуюся щель. Темно, видно только бледное лицо Серовой.

— Дима? — удивилась она, — что хочешь?

— Тамара сказал, что одолжила денег у вас, — немного смутившись сказал Дима, — можете сейчас вернуть?

Серова кивнула и скрылась за дверью, щелкнув замком. Странная какая-то, подумал Дима, мы соседи же, чего так осторожничать.

Снова щелкнул замок и высунулась рука, протягивая купюру. Дима обратил внимания на серую, почти пергаментную кожу соседки, но решил, что это не его дело.

Взяв деньги, он буркнул слова благодарности и начал спускаться вниз.

— Дима, — окликнула его Серова, — к вам электрик ночью не заходил?

— Не знаю, — ответил Дима, — я только утром из командировки вернулся.

Ничего не отвечая, Серова закрыла дверь. Завтра же пойду менять работу, твердо решил Дима, нельзя оставлять Тамару в такой обстановке.

На улице разлились длинные серые лужи, да и воздух холодный, промозглый. Дима поежился, надо было захватить куртку. Он понял, что был рад любому шансу свалить из дома, где были они. В его голове Тамара и ребенок как-то слились, превратились в одно существо.

Потянуло жженым сахаром и Дима с тоской покосился на кирпичные стены вино-водочного завода. Здесь он начал работать сразу после школы, потом его отправили учиться в столицу. Сейчас он главный менеджер по продажам. Простой, но серьезный парень нравился клиентам, особенно престарелым теткам из отдела закупок. Как говорил его шеф — не кинешь пару палок, не продашь. Вот Дима и кидал, втайне от Тамары, конечно.

Дерево росшее возле их дома, заросло какой-то черной дрянью, вроде мха. Надо будет в ЖКХ позвонить, пусть чистят, мало ли какая зараза.

В магазине никого не было и Дима нагрузил в тележку пять упаковок мороженой печенки и две бутылочки пива сверху. Домой не хотелось и он сел на лавочке возле магазина. Штаны на заднице сразу промокли. Дима не обратил на это внимания и отхлебнул из бутылки.

— Эй, касатик, позолоти ручку, — подошла к нему пестро одетая цыганка.

Даже в неярком солнце ее зубы жизнерадостно блестели.

Дима протянул руку, он всегда любил вещи вроде гадания, стрижки или массажа. Сразу накатывали приятные мурашки, а в голове оставалась только блаженная пустота.

Цыганка взяла его ладонь в свою руку. Ее пальцы быстро пробежались по узорам на ладони Димы. Она что-то загадочно шептала и поворачивала кисть туда-сюда.

— Жена у тебя есть, — сказала она, — ребенок недавно родился. Но что-то в семье неладное, смутно вижу.