Нечестивый (СИ)

Я застонал и зарылся лицом в подушку. Как же тяжело быть тупым. Но главная проблема не в этом, то существо начало навещать меня во сне. Маячило белым пятном в углу поля зрения, а я лежал прикованный к кровати. Охваченный сонным параличом, не в состоянии пошевелиться, я наблюдал, как тварь медленно ползает по стенам. Пробовав снова щелкнуть пальцами, но безуспешно, рука совершенно не реагировала.

— Эй, молодцы, — в палату залетел мужчина в оранжевой униформе, в каске и большими, рыжими усами, торчащими во все стороны, — ай да за мной, поработать надо.

Похоже, что администрация используют пациентов в качестве бесплатных работников. Мне ничего делать не хотелось, но и лежать надоели до чертиков. Я с удивлением отметил, что вены на жилистой шее рабочего, словно магнитом притягивают мой взгляд. Прислушавшись, я казалось могу уловить густой ток крови.

— Доктор сказал, что вы самые смирные, — усмехаясь, сказал мужчина, — надо на чердаке мусор прибрать.

Я с готовностью встал и засунул ноги в шлепки. В одной из записок говорилось про чердак и упускать такую возможно не стоило. Да и проветриться надо, а то заглядываясь на мужские шеи.

— Какой резвый, — довольно произнес мужчина, — а вы три молодца, одинаковых с лица, чего расселились?

Иваны одновременно поднялись, отряхнули пижамы и став полукругом, оживленно зашептались.

— Больные мы, — медленно протянул Иван в центре, — не положено нам работать.

Мужик засунул руку в карман робы и достал кулек с изюмом. Лица Иванов сразу же засветились и выстроившись гуськом, они ожидающе посмотрели на рабочего.

— И правда сработало, — удивленно произнес он, — как мало людям для счастья надо.

Рабочий выдал нам сапоги и безразмерные ярко-оранжевые робы. Сапоги оказались женские, бледно-розового цвета, причем на два размера меньше моего. На Иванов они никак не налезали и рабочий горестно вздохнув, выдал им три пары новых, темно-зеленых сапог.

— А мне можно? — спросил я, — эти жмут сильно.

— Можно Машку за ляжку, — сурово ответил рабочий, — больше не положено.

Мы прошли на верхний этаж и мужик вытащил знакомую мне стремянку.

— Лезем по одному, медленно и аккуратно, — провел он инструктаж, — не дай бог, расшибетесь.

Сам он влез первым и открыл чердак. Сразу запахло старыми книгами и пылью.

Иваны быстро залезли и исчезли в проеме. Я неуверенно взялся за лестницу, не люблю высоко залазить. Кое-как забравшись, я оказался в длинном помещении, заваленном стопками книг, ящиками с бумагами и стульями. Вещи свалены неаккуратными кучами, грозившимися рассыпаться от малейшего движения. Потолок очень низкий и приходилось немного пригибаться. Иваны шаркали ногами по полу и восторженно наблюдали, как переливается клубами пыль, высвеченная лучами солнца.

Рабочий громко чихнул и прикрикнул на них. Он выдал нам пару холщовых мешков и сказал, что собираем книги на макулатуру. Я осторожно перекладывал книги в мешок, стараясь не поднимать пыль. Троица возбужденно перелистывали страницы, прислушиваясь к шелесту страниц и морщась от удовольствия. Рабочий орал но них, но через минуту братья возвращались к этому занятию.

— Психи, чего с них взять, — выругался мужик и подошел ко мне.

Я тем временем, осторожно пробирался к старому зеркалу, стоящему в углу. Даже покрытое слоем пыли и заваленное мусором, оно выглядело красивым и дорогим — металлическая рама в виде ангелов, соприкасающихся крыльями.

— А ты чего парнишка сюда загремел? — спросил меня рабочий, — на вид нормальный вроде.

— Бабушку хотел зарубить топором, — ответил я и улыбнулся во весь рот, — старая карга так громко чавкала супом, невозможно было слушать.

Рабочий раздосадовано махнул рукой и отошел. Он пачками бросал книги в мешок и потряхивал его, чтобы больше влезло. Вот балда, это же не картошка, ему самому бы подлечиться.

Краем глаза наблюдая за остальными, я подошел к зеркалу. Сваленные картонные коробки с бумагой, вставали картонной стенной, мешаю пройти. Я раздвинул их, поморщившись от звука шуршания бумаги по грязному полу и осмотрел зеркало. Рама было холодной и очень гладкой. Я провел пальцами по ребристым крыльям ангелов, но пыли не осталось. Стекло же она покрывала толстым слоем. Может кто-то его протирает, чтобы не испортилось, по почему и стекло не вымыть?

Рама плотно прилегала к стеклу, не оставляя малейших зазоров, куда можно воткнуть бумагу. Я провел рукой сзади и наткнулся на большой кусок бумаги, но похоже крепко приклеен.

— Отойди от зеркала, — крикнул рабочий, — я же сказал, только книги собирать.

Я рванул бумагу на себя, надеясь, что она оторвется от зеркала, но в руке осталось лишь половина тетрадного листка. Быстро сунув его в карман, я отошел от зеркала. Раздраженный рабочий направился ко мне, ругаясь на ходу, что с психами каши не сваришь. Споткнувшись и обрушив кучу стульев, он добавил пару нецензурных выражений о наших матерях.

— Быстро догружаем мешки и на выход, — скомандовал он.

Догрузив мешки, мы спустились обратно и рабочий отвел на с палату. Он постоянно повторял, что больше не свяжется со здешними дуриками.