Нечисть, нежить, нелюдь

– Да, вот только разговоров о всяких там… всяких там… – Оле никак не могла найти правильного слова. – Всяких ужастей нам и не хватает, – чуть не плача, закончила она. – И зачем я только с вами пошла? Надо было на тракт, пусть далече, но не страшнее, чем здеся.

– Да, давайте поговорим, почему ты с нами пошла, – согласился Вит, пристально глядя на молодую женщину.

Один из солдат крякнул и что-то зашептал на ухо другому, остальные молчали. Помню, у нас в Солодках мешок с мукой пропал, в аккурат тот, что для сборщика податей приготовили. И по всему выходило, что вор кто-то из своих, поскольку чужому невдомек, где этот мешок хранился. Да и не успел бы пришлый уйти, только перепрятать. Вот тогда селяне, те, что вместе посвящали Эолу детей, пели песни на свадьбах и плакали на похоронах – так же смотрели друг на друга. С недоверием и подозрением, словно абсолютно чужие.

А мешок потом на мельнице нашелся, его просто Ланька с Гунькой на телегу погрузить забыли. Ох и огребли они от старосты!

Оле закрыла лицо руками и расплакалась. Кули, обычно старавшийся убежать подальше от сестры, стал ее утешать, волком поглядывая на Вита. Полагаю, чернокнижника уже разжаловали из героев.

– Впереди перекресток, – неожиданно заговорил Киш, взламывая настороженную тишину, как лодочник по весне взламывает суковатой палкой подтаявший лед на реке. – Да не простой…

– Мы уж поняли, господин маг, чай, не дурнее остальных. – Орир толкнул локтем лучника, но тот молча смотрел на мага. – Костер хоть развести можно?

Кишинт посмотрел на притвору. Та едва заметно кивнула. Солдат скривился, но все же полез в сумку за огнивом.

– Дороги разные бывают. Мы ходим по каменным мостовым или по лесным просекам, мертвые находят свой путь к Эолу или Рэгу, а дасу… Дасу идут своими тропами, и вряд ли кто-то из ныне живущих способен рассказать – какими. Но иногда эти пути пересекаются. А иногда их пересекают специально.

– Это когда вызывают демона? – спросил Рион.

– Да, – заговорил Вит, тоже опускаясь на сухую землю и прислоняясь спиной к шершавому еловому стволу. – Его приводят в этот мир за ручку. Сначала вылезает та тварь, что вы видели в Волотках. Проводник. Он – что-то вроде тарана, пробивающего ворота крепости. А потом уже и демон заглядывает, раз уж крепость открыта.

Солдаты стали тихо переговариваться, почти не слушая Вита, Киш вытянулся на мху и закрыл глаза, Кули сел рядом со всхлипывающей сестрой, Оле комкала в руках платок, Мира протянула Михею кусок вяленого мяса. В животе снова заурчало, и хотя ели совсем недавно, я бы тоже не отказалась от кусочка.

– На самом деле тропы живых и мертвых пересекаются постоянно, просто мы не можем ступить на них. Лишь иногда та или иная крестьянка или благородная леди завизжит или упадет в обморок. А потом голосом умирающей поведает всем, что видела давно почившую прабабку, та смотрела с печалью и грозила пальцем, не веля продавать фамильное колье, ну или старую корову, – пробормотал Кишинт, натягивая на глаза капюшон, словно собирался вздремнуть. – Это часть нашей жизни. Человек не может ступить с живого пути на мертвый, пока не умрет, поэтому эти перекрестки безвредны. Можешь не читать молитвы, девочка. – Он взмахнул рукой, указывая на Оле. – В этой темноте много всего, но пока там нет ничего смертельного.

– Так почему же мы сидим здесь, а не идем вперед? – поднял голову вроде бы не прислушивавшийся к беседе капрал. – Вы сказали, что торопитесь, или я не прав?

– Правы, – ответил Вит и посмотрел на молчаливую притвору.

– Это все из-за нее, да? – правильно истолковал его взгляд Рэйвен. – Мы не можем ступить, но она может? Так?

– Так, – ответил Вит.

– Вы знаете, отчего притвор прозвали притворами? – перебил его Кишинт, продолжавший лежать на мху.

– Потому что они только притворяются людьми. Звери, вставшие на задние лапы и спрятавшие клыки, – ответил солдат с уже успевшим пожелтеть фингалом. Сидевший рядом с ним Михей невозмутимо провел рукой по арбалету.

– Спрошу по-другому, – не стал спорить маг. – Вы знаете, как и когда их так прозвали?

Ответом ему было молчание, даже Рион замер в ожидании продолжения, так и не взяв у Миры кусок мяса.

– Притворами прозвали людей, которые помогали демонам.

– Не было такого никогда! – вскочил высокий Грес, а я вдруг поняла, что он станет первой жертвой притворы, которая вела нас в Велиж. Ведь смертельный удар ее мужчине нанес именно он.

– Было, – добродушно ответил Киш, и хоть его лица я не видела, готова была поспорить, что мужчина улыбается. – Всегда найдутся те, кто недоволен своей жизнью. Те, кому всего мало: денег, женщин, власти, силы, коров, лыка для лаптей или самогона, в конце концов. Их алчность для демона, что свет огня для мотылька. Дасу ведь может многое дать и многое взять взамен. Таких людей, что предавали своих во имя жадности, и прозвали притворами. Это, – он не глядя указал на сидящую в стороне притвору, – их потомки.