Читаем Неистовый Роланд. ПесниXXVI—XLVI полностью

40 Восстает пожарВ Родомонтовой душе, в Руджьеровой, в Мандрикардовой,Да такой, что спешат они к государюВ добрый час, покуда Карл не теснит,И поведывают ему свои раздоры,И откуда и как они пошли,И чтобы государь усмотрел,Кому с кем причинно сражаться первому.41 А Марфиза твердит и о своем — Добороть борьбуС королем Татарии:Ради вызова его она здесь,И своей чередою не поступитсяНи на день, ни на час,А стоит на том,Чтобы первой помериться с соперником.42 Первым и РодомонтРвется счесться,Потому что, начав, не кончилРади помощи африканскому стану;И Руджьер бросает крепкое свое слово,
Что невмочь ему терпетьРодомонта на своем скакуне,Коли им не спрянуться прежде прочих;43 А татарский на это МандрикардПоперек РуджьеруХочет боя за белокрылый герб,Бел от яростиДо того, что готов один на троихСразу, ежели трое не уклонятся.А те трое и не уклонились бы,Не явись на них царский приговор.44 Увещаньями ли, напоминовеньями лиГнул их к миру Аграмант, сколько мог,Но уверившись,Что ни миру им внять, ни перемирью,Домогается по крайности,Чтобы стало в них согласие, кто за кем,И к тому концуНазначает решить чреду их жребием.45 Указует вверить четыре жребия,И на первом писаны Родомонт и Мандрикард,
На втором же Мандрикард и Руджьер,А на третьем Руджьер и Родомонт,И на четвертом Мандрикард и Марфиза.Брошен жребий в волю зыбкому случаю;Первым выпалЧеред биться алджирцу с Мандрикардом,46 Второй жребий — Мандрикарду с Руджьером,Третий — Родомонту с Руджьером,А Марфизин с Мандрикардом — на дне,И Марфиза нахмуривает лоб,И Руджьер не меньше того невесел,Полагая, что тем первым двоимСтанет сил счесться крайним счетом,Ничего не оставя ни Марфизе, ни ему.Подготовка поединка.47 Было близ Парижа урочище,[35]Шагов в тысячу в обход или менее,А вокруг,Как для зрелища, немалая насыпь.Некогда то был замок,Но огнем и мечом порушен в прах —
Таков видИ у нас, как идешь из Пармы и Борго.48 Огорожена здесь ограда,Кол к колу, четыре угла,Замкнута, как водится, отовсюду,Только емкие ворота с двух сторон.А как вышел день, когда царский судВелел быть большой битве паладинов,Вскинулись пред теми двумя воротамиДва шатра.49 В западном шатреИсполином встал алджирский король,Облекаемый в драконьи чешуиСакрипантом и жарким Феррагусом, — Между тем, как Градасс и владетельный ФальзиронВ восточном шатреВозлагают Гекторовы доспехиНа преемника Агриканова престола.50 На амвоне просторном и высокомВосседал африканский государь,С ним испанский, с ним Стордилан
И иные знатнейшие меж язычества.Благо, кому верхний присестДали вал и деревья выше вала, — Ибо густ народ и густы со всех сторонВолны люда к великому побоищу.51 Где воссела королева Кастилии — [36]Там вокруг нее вельможные дамыАрагона, Севильи, Гранады,И до самых Атлантовых столпов,А меж ними — Стордиланова дочь,У которой наряд — два покрывала,Одно розово, а другое зелено,Только розовое выцвело добела.52 А Марфиза одета таково,[37]Как подобно быть даме и воительнице:Верно, так блисталаИпполита в челе фермодонтских войск.А уж выехал и глашатайС Аграмантовыми знаками на плаще,Огласить уставы и запреты,Чтоб ни духом, ни делом за них не сметь.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза