Ненумерованные письма маркиза Кюстина

Если местные русские чем-то и отличаются от тамошних – настоящих, то разве что продолжением равнодушия своего к религии. Встречающиеся в комментариях на Zman.com отсылки к Священному писанию скорее напоминают случайно попавшиеся под руки предметы, брошенные в голову политического оппонента, нежели результат откровений религиозного свойства. Это верно даже в отношении женщин.

Да и в самой России после семидесяти лет решительно никому не мешавшего там атеизма, сегодняшняя русская религиозность представляется мне (по крайней мере, в среде образованной публики) чистейшей воды безвкусицей и кривляньем. Иногда даже анархического окраса протест дозревает во мне, mon ami, до такой степени спелости, что подталкивает к не вполне пристойному пожеланию – уж лучше бы, говорю я себе, портили бы они воздух за обеденным столом. Я прошу всех тех на Земле и на Небесах, кого могла бы задеть резкость высказанного мною суждения, принять дерзость сию с долею снисхождения и не взыскивать строго, помня о происхождении моем из страны, где не только великие писатели и философы, но даже enfant terrible маркиз де Сад питал склонность к бичеванию не только бутонов девичьей плоти, но и предрассудков и суеверий людских. «Не верь в меня, будь совестлив, пользуйся подаренным мною разумом во благо себе и другим, – говоришь ты, – и рукопожатие мое тебя не минет. Если не претит тебе фамильярность, готов по прибытии твоем сюда и за ухо потрепать с нежностью, но всему свое время, а во дни жизни твоей на земле вся ответственность – на разуме и на совести твоих».

Это вступление, как ты уже, конечно, догадался, Господи, ведет к попытке посмотреть на нашего героя, г-на Либермана, с точки зрения адептов религиозной традиции. Разумеется, в данном случае – иудейской, разумеется – русских евреев. Когда-то, в той своей книге, я назвал иудаизм корыстной религией евреев, подразумевая под этим веру их в особую близость к тебе, превосходящую близость других народов, и дерзкую надежду получить от тебя в будущем некую мафиозного характера награду, причитающуюся только (или прежде всего) членам их национальной организации. Утверждение их, будто ожидаемый Великий Пряник награды твоей поднимут они ярким солнцем над головами, чтобы освещать путь к тебе другим народам, некоторое время было внятно этим народам, и даже привело к тому, что едва ли не каждый десятый в Римской империи причислял себя к иудеям. Не окончательно смытое волнами христианства, ислама и просвещения, древнее верование находит, как я упомянул уже, не слишком много адептов среди здешних русских, но пройти вовсе мимо сего явления, представляется мне, было бы хоть и вполне простительным, но все же – упущением.

Соблюдая принцип привлечения к даче показаний лишь тем или иным образом испытанных свидетелей, и здесь рупором избираю уже известного тебе Авигдора Эскина, чей рассказ о г-не Либермане и высказывания о нем нашел для меня мой заботливый гений и ангел – Инженер на сайте isralife.com в статье, озаглавленной «Авигдор против Авигдора».

Свою статью начинает г-н Эскин с воспоминания о первой встрече с г-ном Либерманом, имевшей место за тридцать лет до написания статьи, когда двадцатилетний примерно «крепкий несловоохотливый детина» (Либерман) пришел в офис радикальной религиозно-националистической организации раввина Меира Кахане, позже дискриминированной и отстраненной от участия в выборах по обвинению в расизме, когда она по прогнозам могла получить до десяти процентов голосов в Кнессете, опираясь на голоса выходцев из арабских стран. Вскоре, сообщает г-н Эскин, Либерман стал работать на правящую партию того времени «Ликуд» (национально-патриотического направления), в течение нескольких лет записывая людей в больничную кассу профсоюзного движения, связанного с этой партией. Практическая работа «на местности» и создала ему базу поддержки внутри партии и позволила со временем стать в ней признанным «воротилой». Постепенно, утверждает г-н Эскин, оппортунизм Либермана проявлялся все яснее и явственнее, попытки достучаться к нему, призывы к его совести честного националиста-радикала становились все более тщетными. «Окутанный дымом сигар» (к такому выразительному описанию прибегает г-н Эскин) уже упоминавшегося Мартина Шлаффа и опального русского олигарха Михаила Черного (объясняющего свои обширные связи в криминальном мире России их необходимостью для ведения бизнеса в этой стране в 1990-х годах), продолжил Либерман свое «хождение по коридорам власти».

Далее следуют упреки в том, что:

– идеи его сводятся к накоплению денежной массы и потребительству;

– ему чужды и противны законы, традиции и обряды иудаизма и даже в узком кругу друзей он никогда не зовется Авигдором, но всегда Эвиком или Иветом, его даже не смущает то, что Ивет – имя женское;

– он готов отдать врагу все те части Земли Израиля, где большинство составляет арабское население;