Необыкновенная жизнь Гесара, царя Линга

Гесара глубоко тронула печаль матери и слёзы, которые текли у неё по щекам. Тотчас же он проявился в своём великолепном убранстве, украшенный всеми небесными атрибутами. Нагини переполняла радость, но воспоминания о том, сколько всего произошло за время его отсутствия, ясно пришли на ум. Гесар больше не был царём, его царство принадлежало теперь Кукару из Хора, и Тротунг был наместником завоевателя.

Думая о том, что, возможно, её сын не знает об этих печальных событиях, она рассказала ему о вторжении в Линг воинов Хора, о смерти Гьяцы и других тринадцати предводителей, о том, что Кукар увёл с собой Сенгчам Другмо, и о том, что всё имущество Гесара также забрали захватчики из Хора.

Когда она завершила свой рассказ, то спросила Героя:

— Что же ты предпримешь теперь, сын бога и посланник Гуру Пемы? Нанесёшь ли ты врагу ответный удар? Вернёшь ли ты себе то, что Кукар отобрал у тебя, или смиришься с потерями, не желая восстановить справедливость? И почему ты так долго не возвращался? Ты ведь собирался пробыть в Северной стране всего лишь один год, а тебя не было целых шесть лет.

— Правду молвишь ты, мать моя, — отвечал Гесар. — Но когда я убил Луцена, Дюмо, его царица, и предводители его войска оставили меня у себя в гостях. Они любезно предоставляли мне хорошую пищу и окружали меня заботой. В то же время силой их демонического колдовства моя память затуманилась. Я забыл о том, кем я был. В этом году Ченрезиг разрушил чары, и, вспомнив всё, я направился домой. Не печалься больше о случившемся, мама, Кукар не сможет сохранить то, что он награбил. Возвращайся сейчас в свой шатёр, приготовь мне еду и разложи постель. Я вскоре приду к тебе. Но сперва я хочу встретиться с Шингленом.

Как только Лумо Дзеден ушла. Гесар обернулся благородным предводителем и также создал тулпа нескольких людей, чтобы они сопровождали и прислуживали ему.

Замаскированный подобным образом, он вернулся в долину, где вскоре заметил Шин- глена. Приблизившись к нему, все они [Гесар и его тулпа] спешились с лошадей, а слуги принялись готовить чай[107]. Когда угощение было готово. Гесар позвал Шинглена:

— Эй, старик! Подойди и выпей немного чаю!

Шинглен подошёл к Гесару, вежливо поприветствовав его, и поблагодарил странника, которого он принял за иноземного правителя, за приглашение к трапезе. Он сказал, что, к сожалению, у него нет с собой его пхорбы[108].

— Ничего страшного, — ответил Гесар, — я дам тебе чашу.

Он передал ему деревянную чашу, в которую слуга поспешил налить чаю.

Шинглен, не успев отпить из неё, засмотрелся на пхорбу, поражённый её сходством с той, которую он часто видел в руках Гесара. Слабый огонёк надежды затеплился в его сердце, и он улыбнулся.

Гесар, наблюдавший за его реакцией, спросил его:

— Почему ты с улыбкой смотришь на пхорбу и не пьёшь из неё, отец?

— Она напоминает мне о другой такой же чаше, — отвечал Шинглен.

А затем он рассказал всё, что знал о детстве того, кого называл великим царём Линга, предводитель же внимательно его слушал.

Он вспомнил события, при которых Гесар стал царём, открытие сокровищ Магьял Помра, то, как царь отправился в Северную страну, вторжение воинов Хора, падение Линга. Затем он продолжил свой рассказ, поведав о том, как он был низведён до нынешнего своего положения, и о том, в каком бедствии оказалась Лумо Дзеден, о коварстве Тротунга, который теперь правил страной. И в довершение он сказал, что сходство этой пхорба с той, что он видел прежде у царя, возможно, предвещает возвращение Гесара.

Герой проявил нескрываемый интерес к рассказу старика. Но когда тот закончил, отрицательно покачал головой.

— Если бы Гесар мог вернуться, он вряд ли бы находился так долго вдали. Несчастный отец, тебе остаётся лишь повторять мани[109] для него. Наверняка его съел Луцен.

Шинглена очень расстроили эти слова. Он решил, что странник, возможно, видел, как Луцен убил Гесара или слышал о его страшной участи от другого свидетеля, и сейчас он пытается намекнуть на это. Он заплакал, умоляя предводителя рассказать ему, видел ли он Гесара мёртвым.

— Нет, я не видел, — отвечал Герой, — но я уверен, что, если о нём до сих пор нет никаких известий, то он мёртв.

— Если это правда, то у нас не остаётся больше надежды, — произнёс бедняга, и слёзы с новой силой полились из его глаз.

Гесара переполнила жалость при виде такого сильного страдания.

— Иди и собери своих лошадей, — приказал он ему, — уже поздно. Затем снова возвращайся сюда прежде, чем отвести их в стойла, мне нужно сказать тебе ещё кое-что.

Старик повиновался. Когда он вернулся назад со своими лошадьми, то увидел на месте странника и его свиты лишь одного Гесара, такого, каким он его помнил при последней встрече.

Преисполненный радости, он обнял Героя и, держа его за полы одежды, принялся нести всякую чепуху, то смеясь, то плача, не желая отпускать его от себя.

— Мой дорогой отец, — сказал ему Гесар, — возвращайся к Тротунгу. Через несколько дней ты увидишь меня вновь, но до тех пор никому не говори о нашей встрече.