Необыкновенные приключения юных кубанцев

— Мой товарищ, Рудик. Пришли распилить акации. Тащи, Серёга, пилу!

— У нас и те дровишки ещё тянутся, — сказала Елена. — Как топим, так и поминаем тебя добрым словом.

— Зима только началась. А с Сережей вы с такими брёвнами не справитесь.

Вскоре брёвна одно за другим стали превращаться в кучу чурок. Когда она выросла до внушительных размеров, Ванько уступил место у козел хозяйке и взял в руки колун. Сережа принялся таскать поленья в сарай и делал это столь шустро, что друг едва успевал обеспечивать его работой.

— Ну ты и моторный! — похвалил он его, когда дело шло к завершению.

— Закончим — сделаю тебе подарок.

— Который сюрприз? — вспомнил тот прежнее обещание.

— Сюрприз да ещё какой! Хочешь иметь настоящий прящ?

— А то нет? А где ты его возьмёшь?

— Сами сделаем. Имеется отличная резина! Кончай трудиться, найди старый ботинок для кожатки да срежь покрасивше рогатку. Вот тебе ножик. Но смотри не порежься, он острый.

— Ура! У меня будет настоящий прящ! — Взбрыкивая от радости, он убежал выполнять задание. И вскоре вернулся. — Вот, нашёл аж три штуки. Такие? — показал срезанные заготовки.

— Вот эта — годится. Но давай сперва договоримся, что ты не будешь стрелять по птичкам, даже по воробьям. Идёт?

Управившись с дровами, Рудик ушёл навестить тётку, Елена Сергеевна — готовить обед, а Ванько с Серёгой занялись прящом. Резинки вырезали из противогазной маски, и он получился на загляденье. Для мишени нашлась дырявая сковородка, на боеприпас ушла пара кирпичей. Меткости стрельбы стали учиться метров с десяти.

Стрелял, разумеется, Сережа. Он, пожалуй, впервые держал в руках эту заветную мечту всех подростков, и на первых порах не всё получалось — мазал.

— Ты, старик, не спеши отпускать кожатку, — наставлял его Ванько. — И когда целишься, представляй, будто перед тобой не сковорода, а полицайская морда. И ты хочешь вмазать ему в лоб. Отомстить за тётю Клаву.

Дело вскоре пошло на лад. После нескольких удачных попаданий стрелок счёл необходимым уточнить, в кого ж можно стрелять.

— А ворон и кряков можно убивать?

— Ворон — пожалуй. Они птичьи гнёзда зорят. Но, опять же, старайся, чтоб и на расплод немного осталось.

Во время обеда он решил выяснить-таки и насчёт лягушек, или «кряков», которых летом в зароях «не меньше миллиона».

— От них больше вреда, чем от ворон. Потому что писаются, а потом на на руках бородавки, — пояснил он.

— Сережа, ты же за столом находишься! — укоризненно заметила мать. — А ну прекрати!

Пришлось разговор этот отложить и главное внимание уделить обеду. На стол были поданы суп гороховый с мясом и кукурузные лепёшки. А кто ж не любит гороховый суп, даже если он и без мяса! Елена Сергеевна всё же заметила извинительно:

— Вы, конечно, заслужили лучшего угощения, но…

— Отличный супец! — не согласился Ванько. — Да ещё и со с мясом. У вас вроде и худобы никакой не видно.

— Была и худоба, да кончилась. Бычка променяла на кукурузу, коровку-кормилицу забрали немцы. Пришлось, хоть и жалко было до слёз, извести и овечку. Её да с пяток кур засолила в кадке, упрятала в погреб. Вот и тянутся понемножку — и мясцо, и соль.

— Тёть Лена, — управившись с добавкой, поинтересовался, на всякий случай, Ванько, — вам, случайно, не знакома такая фамилия: Голопупенко?

Сережа прыснул, а мать сказала:

— Что-то вроде знакомое… Нет, не припомню. Тебе зачем?

— Я как-то познакомился с ихним пацаном. Я с Тамарой и он убежали тогда из казаматки. А вот адрес, где живёт, спросить не додумался.

— Может, наша бабушка знает, пойду спрошу.

Едва мать вышла, как Сережа вернулся к несостоявшемуся разговору:

— А по крякам из пряща можно стрелять? Их за станицей больше миллиона. Квакают — аж сюда слыхать. Мы летом ходили на них с лозинами.

— Всех перелупили?

— Не-е! Может, штук сто. Мама перестала пускать: там полицаи стали людей убивать. Я не видел, но слышал, как они из пулемёта: ды-ды-ды, ды-ды!

— Ты чего это раздыдыкался, вояка? — вернулась мать. — Бабушка вспомнила: году в двадцать шестом или седьмом дочка её подруги выходила замуж за казака с такой фамилией. Тогда они жили на улице, которая сейчас называется Заройной. Это недалеко отсюда.

— Бабушка и фамилию своей подруги назвала?

— А как же: Сергиенковы. Матрена Кирилловна.

— Так я, пожалуй, щас к ним наведаюсь. Спасибо за вкусный обед! — поднялся он из-за стола.