Неоконченный портрет

Что ж, будущее ее вполне предсказуемо. Дермот получит повышение, они купят большой дом, заведут еще одного ребенка – или двух… Дети будут болеть. Характер у Дермота совсем испортится… Джуди превратится в бойкую интересную барышню. Она сама поблекнет и растолстеет. Эти двое станут относиться к ней с легким презрением: «Это же глупо, мама». Глупость труднее скрывать, если уходит красота. Хотя… Они достаточно долго прожили в браке, чтобы красота успела потерять значение. Теперь они уже одной крови – она и Дермот. Они породнились, оставаясь совершенно разными людьми. Она любит его за непохожесть. Пусть ей известно, как он поступит в том или ином случае, но почему он так поступает – для нее загадка. Наверное, у него такие же мысли в отношении нее. Хотя нет, он же никогда не раздумывает о поступках окружающих. Выходить замуж нужно только по любви. Она была бы счастлива с Дермотом, даже если бы они всю жизнь прожили в крошечной квартирке без кухарки и горничной. Но Дермот, конечно, этого бы не допустил. Он не из таких. В будущем они, возможно, переедут в Долтон, поближе к клубу. Ее мечта о путешествиях останется мечтой. Ей не увидеть ни Китая, ни Индии, ни Персии, где названия городов звучат как музыка – Исфахан, Тегеран, Шираз… Господи, какая тоска! И зачем ей это все – дом, муж, дети, заботы? Иногда она готова бежать от них куда глаза глядят… Маму тоже посещали подобные мысли.

В следующем ящике лежали письма. Письма ее отца к ее матери. Она развернула верхнее – написано за год до смерти.

«Милая Мириам! Я с большим нетерпением ожидаю твоего приезда. Мама чувствует себя хорошо и пребывает в прекрасном расположении духа. Зрение у нее слабеет, но она по-прежнему вяжет горы ночных носков для знакомых джентльменов.

У меня состоялась долгая беседа с генералом по поводу Сирила. Он говорит, что мальчик не глуп, но к военному делу равнодушен. С Сирилом я тоже разговаривал. Надеюсь, он задумается.

Любовь моя, постарайся приехать к пятнице, чтобы мы могли вместе отметить нашу двадцать вторую годовщину. Мне трудно выразить словами, что ты для меня значишь, моя дражайшая жена. Я не устаю благодарить Бога за то, что Он послал мне тебя. Поцелуй за меня нашу крошку.

Преданный тебе муж, Джон».

Снова слезы наворачивались на глаза.

Когда-нибудь они с Дермотом будут отмечать свою двадцать вторую годовщину. Дермот не напишет такого письма, но, может быть, будет испытывать похожие чувства.

Бедный Дермот. Как тяжело ему приходится с ней последнее время, ведь он терпеть не может несчастий. Ну ладно, как только все дела здесь будут устроены, она больше не станет его огорчать. Они снова заживут счастливо и в свое удовольствие – таким было самое горячее желание мамы.

Собрав все письма отца, Селия сожгла их в камине. Они принадлежали мертвым. Прочитанное письмо она оставила у себя.

На дне ящика лежала выцветшая записная книжка, отделанная золотом. Раскрыв книжку, Селия увидела сложенный вчетверо очень ветхий листок бумаги. На нем была надпись: «Стихи, которые Мириам прислала мне на день рождения». Сердце Селии заныло от такой пронзительной сентиментальности. Жаль, что те времена прошли, подумала она.

5

Селия заболела. Одиночество в пустом доме плохо сказывалось на ее нервах. Ей нужно было выговориться. Джуди и гувернантка мисс Худ были пришельцами с другой планеты, разговоры с ними не приносили облегчения. Селия по-прежнему заботилась о том, чтобы дочка ничего не заметила. Она взяла за правило, находясь с Джуди, быть веселой. Они играли в подвижные игры – в мяч, пинг-понг, бадминтон. Когда Джуди ложилась спать, в доме воцарялась мертвая, сводящая с ума тишина. В этой тишине память возвращала Селию к тем счастливым уютным вечерам, когда они с мамой сидели и разговаривали обо всем на свете – о Дермоте, о Джуди, о книгах, мыслях и чувствах. Теперь поговорить было не с кем.

Дермот писал редко и коротко. Он играет с Эндрюсом. Росситер привозил свою племянницу. Для партии пришлось пригласить Марджори Коннел. Играли в Хиллборо на ужасном поле. Женщины играют из рук вон. Он надеется, у нее все в порядке. Пусть поблагодарит Джуди за письмо.

Селию мучила бессонница. Ночью ее донимали образы прошлого, прогоняя сон. Иногда она просыпалась от непонятного страха. Отражение в зеркале убеждало ее в том, что она больна. Она написала Дермоту, умоляя его приехать на выходные.

Он отвечал:

«Дорогая Селия! Я посмотрел на расписание поездов и решил, что игра не стоит свеч. Мне нужно будет уезжать либо в воскресенье утром, либо ночью, чтобы приехать в город в три часа утра в понедельник. Машина сломалась, я отвез ее в мастерскую. Ты же знаешь, как я устаю на работе за неделю. Я не собираюсь на выходных болтаться вдобавок по поездам.

Через три недели у меня отпуск. Предлагаю поехать в Динан. Я узнаю насчет гостиницы. Ты не слишком уставай, гуляй побольше.

Помнишь Марджори Коннел? Такая симпатичная брюнетка, племянница Баррета. Недавно ее уволили с работы. Я думаю взять ее к себе секретарем. Она довольно толковая. Я сводил ее один раз в театр, и она чуть не умерла от счастья.