Неопятидесятничество: вирус в христианстве. Сборник трудов под общей редакцией игумена Анатолия (Берестова)

Работают все так: летом с 8 утра до 12 ночи, зимой — с 9.00 до 22.00. Перерывы по 15 минут два раза в день: в 12 дня и в 6 вечера. Из этого времени еще выпадает обед: 15-00, с «проповедью» и С (ПРОСТИ, Господи!) «молитвой». А завтрак и ужин — до и после работы. На сон остается часов 5 — 6. На этом и строятся все наказания.

Все управление держится на принуждении и поощрении ощущен ия власти над тем, кто «младше». У меня был момент, когда захо телось в рамках этой секты тоже сделать «карьеру», скорее стать «старшей», получить власть, меньше работать. Я думаю сейчас, что такое помрачение возможно только под воздействием окружающих, когда все так думают и так себя ведут. Но самое главное в другом.

Дело-то в том, что все туда приезжают на «ломках». Но медицинс кой помощи никакой там нет, хотя они и берут деньги «на лекарства». Средство от «ломки» одно: полное подчинение и постоянная, на износ, физическая работа. Если вдруг заболела спина, я облокотил ась на лопату и это увидел служитель (тот, кто над «старшими»), — мне грозит наказание: работать ночью или утром — до подъема.

У меня, к несчастью, была тогда большая доза: полтора грамма в сутки. Помню, меня рвало, отказывали печень и почки, я почти теряла сознание, пыталась бунтовать — все это было бесполезно. Говорят, что на «ломках» еще никто не умер, но это далеко не так. Никто у нас о подобных несчастьях почему-то не говорит.

Я пробовала понять смысл и толк в этих слепых мучениях, и их мне объясняли так: потом будет очень хорошо, потерпи две недельки! Сегодня я говорю: никогда и нигде отсутствие милосердия не должно быть инструментом власти, подчинения, подавления воли и сознания. Страдать можно только добровольно и осмысленно, то есть понимая что-то большее, чем такие обещания.

Теперь я думаю, что для них вся эта жестокость — способ втягив ания людей в свою систему. Тот, кто это принимает, — принимает и все остальное, любой бред. Тут, наверное, надо рассказать, как я стала молиться на «иных языках».

Однажды один из служителей вывел нас на сцену в «конференц-зале» и сказал: будет «крещение святым духом». Сейчас, если на вас снизойдет «святой дух», из вас «польются иные языки». Примите это, не бойтесь этого, не отвергайте «святого духа»! В общем, примерно так напутствовал. И сам стал «молиться на иных языках» и «возлаг ать» каждому на голову руку. При этом «помогал»: давай, давай, молись! Помню, сам он от такой «работы» был мокрый от пота.

И я не смогла сделать ничего другого. Потому что отказ означал отрицание «святого духа», кощунство и бунт против всех. И мне пришлось через это перешагнуть: чтобы просто стало легче. Думаю, то же случилось и с другими. Потом, конечно, был общий психоз: все радовались, прыгали, кричали. Наркоман бы сказал, что это коллективная эйфория. А проще сказать — беснование. Вот и все. Наверное, для этого и потребовалось снять с меня крест.

Из 10 человек, приехавших в Преображенку вместе со мной, остались трое. Остальные сбежали на 2-й и 3-й день. Но там уже это не очень легко сделать. Во-первых, о желании уехать прочь по их правилам надо предупредить за 3 дня до того. Иначе не отдадут ни деньги на проезд, ни документы. В общем — незаконное лишение свободы, конечно, чтобы спасти и привести ко «святому духу». Эти три дня все вас будут обрабатывать, как могут. Но могут и запереть в «каптерку» (карцер). Из лучших побуждений: чтобы дать одуматься. А радикально бунтующих выгоняют уже с позором — с собранием и проработкой. Говорят — паршивая овца стадо портит.

Но о некоторых вещах я задумалась уже после, как бы «задним числом», и после разговоров с разными людьми на эту тему. Например: из чего составляются денежные средства этой «организации»? Конечно, за счет выжимания бесплатной работы из «пациентов». Секта одновременно — большое и выгодное сельхозпредприятие. В Котлах уже огромная ферма (разводят коров, свиней, уток, кур, коз), свой рыбколхоз на Финском заливе и огромные поля в обработке, свои тракторы и прочая техника, а еще — макаронный цех, пекарня, словом, почти коммунизм.

И никому ничего не надо платить за работу. Наверное, поэтому они говорят не только о «собственном труде», но и о пожертвованиях частных лиц или каких-то организаций. Они даже говорят, что и Православная Церковь одобряет их «благие труды».

Только, мне кажется, есть тут и более темные вещи. Вот, например, «плата за приезд» и все эти сборы. Для приезжающих «на реабили тацию» со всех концов страны попадание в секту — полная неожид анность. Я думаю, никто и не знает, сколько на самом деле людей просто привезли им свои деньги и в ужасе бросились домой, в общем — к прежней жизни. Обычно-то ни наркоманы, ни их родит ели никуда не жалуются на обман, только всего сами боятся. И получается что-то вроде денежной пирамиды.

Наверное, мне нужно постараться забыть все это, но ведь очень многие люди попадают в эту беду. Теперь у меня крестик есть, уже новый. А то, что я не осталась в этой «Новой жизни» — в этом, по-моему, тоже есть Промысел Божий.