— Увы, коллега. Без нормально работающего спектрографа… — он махнул рукой. — А когда будет ремонт, один Бог знает. Вернее, наш хозяйственный отдел.
Семена посеяны. Теперь надо дать им время прорасти.
Через три дня Головачев положил мне на стол записку. Величковский интересовался у коллеги по Промакадемии, знаком ли тот с кем-нибудь на нашем заводе.
— Действует осторожно, через третьи руки, — докладывал секретарь, поправляя очки. — Особенно его заинтересовал немецкий спектрограф «Цейс» и печь с регулируемой атмосферой.
В этот момент в кабинет вошел инженер из монтажного отдела:
— Леонид Иванович, первая партия оборудования прибыла! Четыре ящика с клеймами «РГА», упаковка «Товарищества транспортировки и складирования».
Я взглянул в окно. У заводских ворот стоял грузовик «АМО-Ф15», с которого рабочие аккуратно снимали массивные деревянные ящики. На боковых стенках виднелись надписи готическим шрифтом и предупреждения «Осторожно! Оптические приборы!»
— Начинайте монтаж, — распорядился я. — Особое внимание чистоте помещения. И пригласите фотографа из ателье Вольфа.
Следующие дни на заводе царило оживление. В специально подготовленном помещении устанавливали оборудование. Тяжелые мраморные плиты для оптических приборов, массивные станины, блестящая медь и латунь, сверкающие линзы и призмы.
Немецкие монтажники в серых халатах работали методично и аккуратно. Каждый прибор проходил тщательную настройку. В воздухе пахло свежей краской и машинным маслом.
Наконец все было готово. Я придирчиво осмотрел лабораторию. Ряды сверкающих приборов, аккуратные шкафы с реактивами «Русского общества торговли аптекарскими товарами», специальные столы с керамическим покрытием «Товарищества Кузнецова».
На отдельном постаменте возвышался спектрограф. Точно такой же, как сломанный в лаборатории Величковского. Рядом поблескивал никелированными деталями дилатометр.
В этот момент Головачев сообщил:
— Леонид Иванович, профессор Величковский просит организовать для него экскурсию по заводу. Якобы для студентов Промакадемии.
Я усмехнулся. Рыбка заглотила наживку.
День «случайной» встречи выдался морозным и ясным. Величковский появился на заводе в сопровождении группы студентов, как всегда безупречный в своем профессорском сюртуке. Золотое пенсне поблескивало в лучах зимнего солнца.
Я намеренно не встречал группу, поручив это Головачеву. Пусть сначала посмотрят цеха и производство. А уже потом, как бы между прочим…
— Леонид Иванович! — раздался голос секретаря из приемной. — Тут профессор из Промакадемии интересуется нашей новой лабораторией.
— Конечно-конечно, — я вышел из кабинета, изображая легкую спешку. — О, Николай Александрович! Какая приятная встреча!
Николай Александрович чуть склонил голову:
— Наслышан о ваших новых разработках. Особенно заинтересовала проблема специальных сталей.
— Да-да, — я сделал озабоченное лицо. — У нас как раз серьезные затруднения с жаропрочными сплавами для мартеновских печей. Может быть, взглянете на нашу лабораторию? Правда, она еще не полностью укомплектована…
Мы спустились по широкой лестнице, устланной новой ковровой дорожкой «Товарищества Саввы Морозова». В воздухе пахло свежей краской и полировкой, лабораторию намеренно готовили к этому визиту.
Когда Величковский увидел ряды сверкающих приборов, его глаза за стеклами пенсне вспыхнули. Он сразу направился к спектрографу, машинально проводя рукой по никелированным деталям.
— Последняя модель… — пробормотал он. — И система регистрации автоматическая…
— А вот здесь у нас никак не получается правильно определить режим термообработки, — я подвел его к столу с образцами стали. — Может быть, вы могли бы взглянуть? Просто, как консультант.
Величковский уже забыл о студентах. Он жадно разглядывал шлифы под микроскопом, быстро делал пометки в записной книжке.
— Любопытно, весьма любопытно… — бормотал он. — А вы пробовали добавлять ванадий? В Швеции я проводил подобные эксперименты.
Я молча наблюдал, как увлеченно профессор погружается в проблему. Ловушка захлопнулась. Теперь оставалось только ждать, когда он сам предложит свою помощь.
Это случилось через полчаса.
— Знаете, Леонид Иванович, — Величковский снял пенсне, протирая стекла платком, — я мог бы… время от времени… консультировать ваших специалистов. Чисто в научных целях, разумеется…
— Это было бы крайне ценно для нас, профессор, — я сделал вид, что эта мысль только что пришла мне в голову. — У вас ведь богатый опыт работы с подобными сплавами.
В его глазах читалось плохо скрываемое желание немедленно приступить к исследованиям. Теперь он наш. Осталось только красиво оформить его «инициативу».
Мы поднялись в мой кабинет обсудить детали. За окном уже зажигались заводские фонари, а профессор все говорил и говорил о перспективах исследований, о новых методиках, о возможностях оборудования.
План сработал безупречно.
Прошла неделя с момента появления Величковского в лаборатории. Профессор словно помолодел на десять лет. Он появлялся спозаранку, часто опережая даже заводских мастеров.