Непогребенный

Поняв, что женщина явилась из нового дома настоятеля, я заинтересовался, ибо знал, какую уединенную и упорядоченную жизнь ведет старый джентльмен, и сам убедился в том, что всего лишь час назад в доме было совершенно тихо. Поэтому я оставил директора и последовал за женщиной. Пройдя несколько ярдов, она исчезла в дверях клуатра. Я приблизился к дверному проему и под прикрытием сгущавшихся сумерек заглянул внутрь: женщина перегнулась через каменную стенку, ограждавшую Колодезь святого Вулфлака, и что-то туда кинула. Затем она поспешно удалилась через дверь собора. Я бросился туда, где она только что стояла. Отверстие колодца было окружено (как и сейчас) большой каменной чашей конической формы; кинутый женщиной предмет попал на ее край и скользил к центру, где должен был свалиться на глубину в сотни футов. Я перелез через стенку и, не без риска, потянулся за ускользающей вещицей. Это оказались два больших старинных ключа на железном кольце.

Когда я узнал от библиотекаря, что рукопись доктора Куртина останется запечатанной до тех пор, пока не будет достоверно известно о смерти второго лица из его списка, я глубоко задумался, не зная, как поступить дальше. И тут мне пришло в голову, что страстная любовь к музыке не должна была угаснуть. Я договорился с одним своим приятелем, довольно известным композитором, и от его имени разослал письма музыкальным издателям, а также торговцам нотами. Вот самый существенный раздел этого письма:

Около восьми лет назад мне встретился некий джентльмен, большой знаток и любитель органа и музыки, написанной для этого инструмента. Услышав мое имя, он был так любезен, что заверил меня в своем знакомстве с моими сочинениями и высокой их оценке, хотя,

как вам, вероятно, известно, в то время я писал исключительно для фортепиано; когда же я упомянул, что собираюсь написать пьесу для органа, он горячо поддержал мое намерение и попросил прислать ему копию готовых нот. На работу ушли годы, но теперь я близок к завершению своей «Фантазии ля мажор для органа».

К несчастью

, я задевал куда-то бумажку с именем и адресом джентльмена, который, насколько мне помнится, проживал в Риме или Неаполе. Я беру на себя смелость обратиться к вашей фирме, так как указанный джентльмен упоминал, что, пребывая на континенте

, получал от вас по почте ноты.

Как это ни нелепо, я не могу даже припомнить его точную фамилию. В памяти всплывает что-то вроде Батлер Ормонд или Ормонд де Бург. Что до имени, то он звал себя не то Мартин, не то Валентайн.

Упомянутые фамилии принадлежат, разумеется, тем семьям, к которым желал бы себя причислить любовник «миссис Стоунекс». Моя маленькая хитрость сработала, и я получил от одного из издателей ответное письмо:

Вероятно, вы имеете в виду мистера Ормонда Мартина,

джентльмена, который долгие годы регулярно приобретал у нас ноты, для органа. К сожалению, должны вам сообщить, что три года назад он скончался; мы узнали об этом после того, как получили обратно из Флоренции от его адвоката и душеприказчика – с понятной ввиду нынешних условий задержкой – последний пакет с заказанными им нотами.

Итак, когда мисс Нейпир собирала материалы для своей книги, он был жив, но когда я посетил его мать, уже два года покоился в могиле. Поскольку время и место смерти выяснились, получение документального свидетельства от британского консула во Флоренции свелось к простой формальности. От него я узнал, между прочим, что последние тридцать пять лет своей довольно скандальной жизни «мистер Ормонд Мартин» провел в Италии богатым бездельником.