Непосланный посланник

И когда он, уже нахмурив брови (это всегда заставляло обвиняемых бледнеть, а кое-кого и падать в обморок) и набрав в грудь воздух, приготовился поставить лейтенантика на место, как на поверхность стола прямо перед ним лег документ с характерной и весьма узнаваемой подписью – «И. Сталин». И выхватывая из документа некоторые слова, он тут же, словно воздушный шарик, начал сдуваться.

– Особое Постановление? – немного дрогнувшим голосом проговорил Вышинский, чуть покашливая. – О проведении специальной проверки государственных и партийных служащих… Почему-то через наш наркомат оно не проходило… – он растерянно поднял голову и посмотрел на невозмутимого лейтенанта.

И, пожалуй, только сейчас заместитель народного комиссара иностранных дел начал замечать и другие детали убранства этого кабинетика. За нагроможденными светящимися многочисленными лампочками приборами в самом уголке сидел неприметный человек в белом халате, похожий на самого обыкновенного врача в какой-нибудь больнице. В больших очках, с плешивой головой, он что-то осторожно подкручивал в небольшом приборчике рядом с собой и время от времени вслушивался в раздающиеся звуки.

– Раз Постановление, то… конечно, – весь его апломб мгновенно слетел с него, словно шкурка с гнилого банана. – Я полностью готов!

Лейтенант так же молча, как и раньше, убрал со стола документ и кивнул человеку в белом халате. Тот суетливыми движениями достав какую-то кучу проводов, подошел к Вышинскому и начал крепить их к его вискам, кистям рук и к шее. Тот же всякий раз при прикосновении голодных металлических контактов, присоединенных к проводкам, ощутимо вздрагивал.

– Хорошо. Приступим, – лейтенант уткнулся в какой-то листок. – Вышинский Андрей Януарьевич? Отвечаем спокойно и односложно: да или нет. Повторяю: вас зовут Вышинский Андрей Януарьевич?

Тот сначала яростно закивал головой, а потом, вспомнив, что от него требовалось, ответил утвердительно.

Позже, когда пошли вопросы про его службу в наркомате и поездки за границу, у него что-то нехорошо заныло под ложечкой.

А на следующий день, когда результаты проверки на полиграфе были расшифрованы, в отношении Вышинского Андрея Януарьевича, заместителя наркома иностранных дел и бессменного обвинителя врагов советского строя, было инициирована проверка. С самого утра к нему прямо в его роскошный кабинет вошла целая группа сотрудников того самого наркомата, на лейтенанта которого не так давно с таким пренебрежением он смотрел, и начала изымать документы. Самого же еще товарища и… почти гражданина Вышинского на время проведения расследования освободили от занимаемой должности и поместили под домашний арест.

Еще через несколько дней ему были предъявлены обвинения в государственной измене. Шифрованные записи, обнаруженные в нескольких тайниках в кабинете, недвусмысленно указывали на то, что заместитель наркома иностранных дел за сведения, составляющие государственную тайну, получал от представителей Франции, Великобритании и США крупные суммы денег в иностранной валюте, а также драгоценности.

В течение лишь первой недели работы этого странного технического устройства, названного техниками «колдуном», лишились своих должностей больше двадцати высокопоставленных сотрудников наркоматов, около полусотни генералов и полковников…

* * *

Вчера во время моего бурного выступления про вырождение партии и советских чиновников я все же проговорился и про ядерное оружие, сведения о котором раньше думал немного придержать в качестве дополнительного козыря. Однако в тот момент меня так несло, что я в угаре обвинения некоторых советских деятелей выдал и про советский ядерный проект. В тот момент, когда до Сталина дошло, о чем я сказал, он стал максимально серьезен. Кажется, у него даже вся злость на меня пропала.

– Это мощнее, чем те твои вакуумные объемные бомбы, о которых тогда рассказывал? – был первый вопрос Сталина.

Естественно, я все и выложил. Про то, что ядерная бомба – это не обычная артиллерийская или самолетная мухобойка, а самая настоящая дубина, от удара которой ничего не остается.

– Там будет лишь пыль… – продолжал я. – Это оружие Судного дня. Одна бомба – это уничтоженный город-миллионник, или несколько наступающих армий, или целая группа из десятков военных кораблей. Но страшнее даже не ее мощь, а ее последствия. После применения ядерного оружия там десятилетия не будет ничего живого. Там будет проклятая земля, пустыня!