Непознанный мир (цикл повестей) (СИ)

Прислуга молчала. Они бы давно уже сказали всё лорду, если бы речь шла не о драконах. Но, поскольку все они знали о прошлом своего господина, то не рискнули навлечь на себя сейчас его гнев.

По их молчанию лорд понял, почему они не желают отвечать, и поэтому с улыбкой произнёс:

- Не нужно меня щадить, я слышал, что вы говорили о драконах. – В это время по рядам людей пробежала дрожь. – Но всё это уже в далёком прошлом, и вам можно не бояться рассказывать мне о них. Форстер, – обратился лорд к одному из толпы. – Выйди сюда и расскажи мне о том, что ты слышал.

Слуги тут же расступились, пропуская вперёд старого, согнутого годами мужчину. Он торопливо засеменил к лорду, пока не остановился подле него и закашлялся.

- Говори, – потребовал лорд.

Форстер хрипло произнёс:

- Милорд, дракон с двумя всадниками приземлился сегодня на площади. Говорят, что они – отступники. – Тут он с трудом поднял голову, чтобы взглянуть на своего господина, и, прикоснувшись дрожащей от старости рукой к его левому плечу, продолжил: – Вам не стоит сегодня выезжать в город, милорд; я чувствую, что здесь они не к добру…

Он умолк и опустил голову. Лорд Лайтенвуд долго смотрел на его сгорбленное тело, а потом тихо произнёс:

- Ступай, Форстер. – И, окинув задумчивым взором ещё больше притихшую после слов Форстера прислугу, мягко продолжил: – Не волнуйтесь, здесь мы в безопасности и нам ничто не угрожает. Но на всякий случай – не выходите без крайней необходимости за пределы замка и двора, а я… – Тут он вдруг хищно ухмыльнулся, – позабочусь о нашей крылатой проблеме.

Больше лорд не сказал им ни слова. Он повернулся и вышел, оставив прислугу в тревожном молчании.

Лайтенвуд быстрыми шагами шёл по коридору, но уже не в свои покои. Его глаза горели торжеством. Его час пробил! Сегодня он отдаст приказ своему гарнизону готовить боевые машины для атаки.

Да, он отомстит этому дракону, и тем двоим, что посмели прилететь сюда за его жизнью!

За всё отомстит!

Хоть и одному дракону, а не целой стае, но всё равно.

За то, что они убили его семью.

Но лорд Лайтенвуд не знал, что его последние слова, помимо прислуги в людской, слышала и ещё одна пара ушей.

Уоллфрид Бергмор.

- Неужели здесь нет больших площадей? – в досаде произнёс Мастер, слезая со спины Смерка и помогая слезть Квину. – Большой город, а площади большой нет. Первый раз в жизни встречаю подобное.

Любопытные лондонцы уже собрались довольно плотными толпами, окружив дракона и всадников, но не решались подойти ближе, чем на пятнадцать метров. Небольшое пространство было просто заполнено людьми, а из окон ближайших домов высовывались лица детей и взрослых. Правда, они были скорее испуганы, чем заинтересованы, так как их головы, едва высунувшись, тут же ныряли обратно.

- Нам нужно пополнить наши запасы, – объявил Мастер Квину. – Ты жди здесь, а я скоро вернусь.

Квин в тревоге огляделся по сторонам, а затем забежал вперёд и растерянно поглядел на своего спутника.

- Мне здесь не по себе, Мастер, – сдавленно произнёс он. – Я лучше с вами…

- Нет, Квин, останься, – ответил Мастер несколько недовольным тоном. – С каких это пор военные боятся гражданских? Тем более, если рядом Смерк. Давай, я скоро.

Хлопнув обескураженного офицера по плечу, он удалился, пройдя через расступившуюся перед ним толпу.

Квин вздохнул и сел на асфальт, подложив под себя военную куртку. Смерк улёгся рядом, лениво поглядывая по сторонам, затем зевнул и закрыл глаза. Квин задремал, не обращая внимания на вдруг усилившийся ропот в толпе, и отдельные слова, которые словно волна пробегали по кругу: «Династия Лайтенвудов», «Нападение», «Все погибли», «Снова драконы», «Лорд уже знает»…

Толпа заметно поредела, послышались испуганные возгласы. Они-то и разбудили Квина, узревшего перед собой довольно странную картину сразу же после того, как он открыл глаза.

Вокруг него и Смерка ходил какой-то седой старик. Печальный взгляд его пронзительных голубых глаз, прикрытых веками, приковывал к себе внимание не меньше, чем весь остальной его вид.

А одет он был для Квина странно: длинные волосы его доходили до плеч, скрывая позолоченный ворот чёрно-лилового одеяния, которое чем-то напомнило Квину итальянский фрак и вместе с тем широкополый халат, только без нижней части. На груди шли зигзагообразные отвороты, жирно расшитые золотыми и серебряными нитями, а на концах рукавов с раструбами искрились искусно вшитые в ткань узорчатые бляшки, соединённые между собой переплетениями ремешков, которые мелкими петельками торчали в промежутках между бляшками. Теми же бляшками, только уже треугольной формы, были оторочены края одеяния и полы, а ткань матово блестела, играя то чёрным, то лиловым, то лилово-бордовым. Некоторые мелкие узоры помещались по бокам, а на левой стороне груди было вышито золотом некое слово на неизвестном Квину языке.

На ногах старика он увидел, к облегчению своему, самые что ни на есть обычные туфли, наполовину скрытые под облегающими шерстяными штанами, плавно расширявшимися книзу от колена.