Неправедные

Мне было больно, я плакала. Старалась держаться, но слёзы сами заструились по лицу. Наверное, это стресс.

Я себя уговаривала, что сделала всё правильно, что так будет лучше для нас обоих. Что лучше сейчас, чем потом. Что потом было бы поздно…

Что я, как более старшая, более мудрая, как ж е н щ и н а, должна была прекратить это. Оборвать, задушить в зачатке зародившуюся между нами «неправильную» симпатию. Даже не симпатию. С моей стороны, что самое ужасное, это что-то большее. Это что-то огромное, неконтролируемое. То, что я однажды не в состоянии буду сдерживать. Меня тянет к нему, тянет безумно. Он объективно самый красивый парень из всех, что я когда-либо знала. Он моя несбывшаяся когда-то мечта. И я уже схожу с ума рядом с ним. Так что же будет дальше?..

А ничего не будет. Мы перестанем видеться. Пересекаться, общаться. Наваждение постепенно схлынет. Пелена перед глазами развеется. И я наконец увижу, что он обыкновенный мальчишка. Незрелый, мечущийся, агрессивный подросток. Да, возможно, внешне симпатичнее многих. Да, возможно, снаружи он и дальше будет мне нравиться. Я буду издалека любоваться им, как красивой картинкой, как в первый день знакомства. Но уже не стану идеализировать.

Я и сейчас замечаю его недостатки. Несовершенства, о которые мы могли бы споткнуться на том пути, что уже не пройдём вместе. Если покопаться, он действительно не подходит мне. Мне нужен надёжный, мудрый, крепко стоящий на ногах, заботливый и серьёзный м у ж ч и н а. А Серёжа слишком юн. Эгоцентричен, резок, несдержан… Безответственный, избалованный, наверняка поверхностный и озабоченный, как и все в его возрасте… Он мне не подходит!!!

Он не подходит мне. Ему необходимые годы, чтобы стать тем, кем он, я надеюсь, рано или поздно станет. Возмужать, много чему ещё научиться. А мною подобные уроки уже усвоены. Мы разные. Мы не смогли бы найти точек соприкосновения. У нас не было бы будущего, даже если представить, что всё возможно.

Чёрт, ну почему же так тяжело мириться с этим? Почему так хочется «один раз сделать всё по-другому» и запомнить этот раз навечно?..

Всё прекратилось с возвращением Ваньки. Мои слёзы, душевные муки и внутренний раздрай тут же выцвели и померкли, как только я увидела его лицо.

— Ваня, что с тобой? Что случилось? — испуганно потянувшись к его опухшему носу и разбитой губе, спросила я.

Но он лишь шарахнулся от меня и молча проскользнул в свою комнату.

Я ждала его больше получаса, изводя себя разными страшными мыслями и предположениями. Почему-то страшнее и невыносимее всего мне было думать о том, что это мог сделать Серёжа. Что именно он тот «борзый дебил», с которым у Ваньки сразу не сложились отношения.

Я чувствовала, что это он. Но не хотела знать этого.

Ванька лёг спать, так ничего и не сказав мне. Не спросив даже про Герду, которую мне пришлось вместо него выгуливать.

А ближе к ночи мне начал написывать Игорь.

Глава 11

Сергей

В понедельник Трунин поймал меня ещё на подходе к школе. Они с пацанами торчали на крыльце, грелись на солнышке, ржали и обсуждали последние новости.

— Сега, здарова! — Мы на ходу поприветствовали друг друга. — Как она? Слышал про Новенького?

— Чё мне про него слышать?

— Ну, что кто-то его отфигачил…

Толкнув перед нами дверь, я даже мельком взглянул на Трунина.

— Это не ты, не?

— Ты дебил, Юрец, нафига он мне нужен? Это Лебедь. Стопудово.

— Лебедь говорит, что это ты.

— Чё?!

В этот момент мы в какой-то толпе поднимались по лестнице, и тут на меня с лёту наскочила Леська.

— Ты охренел, Аверьянов?! — жёстко ткнув в плечи меня, завопила она. — Ты нахрена это сделал?!

И зарядила мне по черепу. Я даже опомниться не успел. А когда опомнился — первым порывом было стереть её в порошок, но Трунин предупредительно влез между нами.

— Эй-эй, Сега, тихо, тихо…

— Ещё раз ты так сделаешь… — цедил я Леське прямо в задранный нос, со злости приперев её к стенке.

— Чё будет?! — продолжала вытыкиваться она. — Тоже побьёшь меня? Ну конечно же, ты же в этом мастер!

* * *

— Чё она хочет от меня? — проныл я Трунину уже в классе, приветственно кивнув всем присутствующим.

Лохматого ещё не было. Тимониной тоже.

— Так понятно чё. Бесится. Ты ж её на Машку променял, она теперь вас обоих уничтожит.

— Что?! — возмутился я. — В смысле, «променял»? Я чёт не втыкаю.

— Ну, у вас же с Машкой было?

— Было что?

— Ну…этот… джохан-похан… — усмехнулся Трунин. — Шпили-вили… Короче, секс, ё-моё!

Я рухнул на парту, на руки, секунд десять лежал так молча. Потом пробубнил:

— С чего вы это взяли?

— Так Машка сама сказала…

Тут, как по заказу, появилась Тимонина. Я резко, с грохотом стула, встал.

— Тимонина, стопэ! Чё у нас там было с тобой?!

В классе вместо вечного бубнежа как по щелчку установилась тишина. Даже входящие следом Леська и Бекетова в дверях застыли. Даже лампы на потолке перестали трещать на какое-то время.

— Что. у нас. с тобой. было? — жёстко повторил я, двинувшись прямо на Тимонину.

Она стояла по центру класса, у доски, вся раскрасневшаяся, как рак, сгорбленная и потерянная.

— Ну, п-поцеловались, — промямлила, когда я навис прямо над ней.