Неправедные

— Курьер только сегодня доставил. У меня выходной, потом я уезжаю. Надолго. Так что, если, конечно, тебе не трудно угодить сыну, забеги сама пожалуйста.

На слове «пожалуйста» голос Миши стал совершенно омерзительным. Но, к счастью, он уже сам скинул вызов, не заставляя меня что-либо из себя выдавливать.

Чёрт, значит, планы меняются. Кажется, прощальное свидание с Серёжей придётся перенести.

Уже на ходу я снова вытащила из рюкзака телефон и, проверив мессенджер, обнаружила, что моё мега-сообщение до сих пор не просмотрено.

Что ж, тем лучше. Просто удалим его… Позже, в электричке подумаю, как всё состыковать, а сейчас… Ах, да! Я же ещё собиралась купить глистогонку для Герды…

Так… где тут ближайшая ветеринарная аптека?..

Сергей

Дядь Женю мы ждали в машине. Он ушёл обсудить с заказчиком детали предстоящей грузоперевозки и оставил остывающую «Газельку» нам на растерзание. Трунин, конечно, сразу влез за руль, но, так как дядь Женя предупредительно прихватил с собой ключи, максимум, что смог себе позволить, — это банально покрутить «баранку». Вообще-то, мы с Труниным оба умеем водить, но правами обзавестись не успели.

— Слышь, Сег, а ты какую тачку себе хочешь? — спросил Трунин, наигравшись во взрослого.

— До лампы, — фыркнул я с закрытыми глазами. — На какую заработаю.

Я валялся на втором ряду сидений в амёбном состоянии. Вчера пришлось полночи разнимать Лильку с Деном, а оставшиеся полночи убаюкивать Малую, которая после такого треша никак не могла вырубиться.

— А у отчима твоего какая машина?

— Тебе зачем?

— Ну, не знаю… покататься. Девах цепануть. Без зачётной тачки ща к ним даже не приближайся…

— Каких девах? У тебя же Наська.

— Да ну её…

Мне бы поинтересоваться «почему?», но у меня язык не ворочался. Мы замолчали. Я, наверное, даже задремал. Но спустя какое-то время Трунин снова меня дёрнул:

— А ты чё такой? Не выспался? Как ща работать собираешься?

— Пох…

— Кстати, как там твоя мастерша?.. А, всё, вижу, вопрос снимается…

— Чё ты там видишь? — всё ещё вяло пробормотал я.

— Ну, парикмахершу твою вижу, вон… чешет куда-то…

Тут я вскочил, сон как рукой сняло. В запотевшее лобовое действительно разглядел Маринку. Она двигалась в нашу сторону, внимательно изучая вывески на зданиях.

— Юрец, сзади открыто?! — уже выскакивая из «Газельки», выкрикнул я.

Ответа, естественно, не расслышал, но задние двери оказались не заперты, и я с грохотом сиганул в холодный металлический кузов, оставив одну из них нараспашку.

Мне не пришлось долго ждать. Минуты через две моя жертва нарисовалась в поле зрения. Я снова выпорхнул из грузового отсека и, подхватив её сзади, под испуганно-возмущённые вопли затащил в машину. И тут же захлопнул дверь. Всё это произошло настолько быстро и получилось так ловко, что Маринка, кажется, даже ничего не успела понять. И только когда я уже в полной темноте, прижав к стенке, жадно, с упоением, целовал её, она наконец перестала брыкаться.

— Серёжа, это ты хоть? — простонала сквозь поцелуй, ощупывая моё лицо и губы. — Ты меня напугал…

— Даже к кромешной тьме мы всегда найдём друг друга, чтобы взяться за руки и вместе выйти к свету, — прогнал я вполголоса.

— Чего?! — она хохотнула. — Ты где этого набрался? В соцсетях? Не слишком ли пафосно?

— Я ещё не на такое способен…

— Стой! — Тут она меня отстранила, упёршись в грудь двумя ладонями. Глаза уже привыкли, и я начинал различать выражение её лица. — Давай что-нибудь другое, попроще, более искреннее, ладно? Чем проще, тем глубже в сердце, знаешь…

— Стихи подойдут?

Она кивнула. И я прочёл первое всплывшее в памяти. Сам не ожидал, что выйдет настолько просто и честно, как заказывала:

— Я ходить научился, чтоб к тебе приходить.

Говорить научился, чтоб с тобой говорить.

Я цветы полюбил, чтоб тебе их дарить.

Я тебя полюбил, чтобы жизнь полюбить.[2]

Сколько-то мы молчали, глядя и дыша друг на друга. Потом она сказала:

— Ну, неплохо. Но что-то без выражения, Серёж, на троечку…

— Что?! — Тут я снова кинулся на неё, только не для того, чтобы опять целоваться. Она взвизгнула, когда я вгрызся ей в шею, но всё равно, сквозь смех, погнала меня отчитывать:

— Ну, слабенько, Серёж, серьёзно… ты спешишь сильно, надо медленнее, проникновеннее, с паузами…

А потом мы всё-таки продолжили целоваться.

— Я соскучился… — переведя дыхание, признался я.

Это была чистая правда. Я правда соскучился. Очень сильно. Только сейчас это так ясно осознал.

Вместо ответа она засуетилась, завозилась, кое-как, несмотря на мои объятия, достала телефон…

— Всё, Серёж, Серёж… Мне пора…

Свет экрана на секунду ослепил нас и снова потух. Я опять припал к её губам.

— Успеешь…

— Ну мне пора, правда… Хватит, Серёж…

Она попыталась высвободиться, но её не слушал. Не мог остановиться. Меня крыло дико, я не хотел её отпускать.

— Всё, Серёжа, всё! Пусти меня! — прикрикнула она наконец.

В её голосе послышались стальные нотки. Меня это почему-то позабавило.