Неприкасаемые. Легион. Хранители

– И потом, брат мой, помни, что Иисус полюбит тебя всяким. Хоть пьяным, хоть замерзшим. Хоть ободранным и ожесточившимся, ты только увидь это… – не святой Патрик тоже закончил изображать из себя сапера и присоединился к их беседе. Он стоял уже рядом с ними, переводя дух и вдруг заметил какое-то движение, обозначившееся метрах в ста от них. Он хотел поднять руку, и направить на этот движущийся объект свой перст, но Китано резко ударил его по руке, а Закария, посмотрел так выразительно, что Патрик слегка растерялся и опустив руку, почти растерянно моргал своими побелевшими ресницами.

– Ты что, тут самый зрячий? Не надо ни на кого наставлять свои руки… Ты еще тут закури, придурок… Отходим! – Китано первым направился обратно на Базу, а Закария пропустив вперед О’Брайена, замыкал их отходящий отряд. Развернувшись грудью и присев на одно колено, достав винтовку, которая висела у него за спиной, он порыскал прицелом по подозрительным объектам, но удостоверившись, что пока опасности нет, тоже начал отходить. Он подошел к воротам, а Китано, прикрывавший его все это время, тоже поднялся с колена и они, закрыв ворота, и подперев их изнутри, направились в свое фортификационное сооружение – долговременную огневую точку, с узкими амбразурами, и с толстыми железобетонными стенами. Они дали отмашку легионеру на вышке, и он ответил им, давая понять, что у него все под контролем. Таких вышек было четыре, установленных по углам территории Базы, которая представляла собой довольно правильный квадрат. И эти вышки были прилично укреплены и защищены. Там какое-то время мог находиться снайпер, защищаемый бронированной конструкцией и ее стенами от вражеского огня, благо что боеприпасы и оружие туда уже подняли. Также по периметру всей базы шел забор, с высоким фундаментом, высотой примерно в метр. А выше него уже шла крупная и прочная сетка ромбиком. Высотой метра три. Такую сетку было можно было перекусить и разрезать только самым мощным, гидравлическим кабелерезом.

Их же ДОТ должен был первым принять удар врага – он располагался на линии лобовой атаки – так, что неминуемо попадал под огонь. Перед ним располагалась широкая дорожка, ведущая к Базе, которую с двух сторон поджимали высокие, круто идущие вверх сопки. Даже вернее, скалы, и ветер обнажал горную породу, как скульптор, который дует на высеченную из камня скульптуру, сдувая с нее мраморную крошку. Они пристроили пару тяжелых пулеметов к бойницам, и моргая, вглядывались в ночь, а их красные щеки горели от мороза под их балаклавами. Патрика они поставили к ящикам с боеприпасами, хотя он и порывался занять свое место у ниши с амбразурами, которые шли по стене ДОТа почти полукругом, с тремя перемычками, предоставляя бойцам обзор примерно в 160 градусов.

По его словам, он был бывалым снайпером, но Китано пока доверил ему только снабжать их патронами, и О’Брайен, сделав вид, что он смирился, устроился на ящике и вернулся мыслями к той сцене в тюремном блоке, когда он увидел двух самых красивых женщин в своей жизни. А прожил он уже немало, ему было почти двадцать три года. Но таких красавиц не встречал… Особенно ту, в ярком пуховике… Он заулыбался, но вдруг в сумраке блиндажа, своими кошачьими глазами, заметил парочку ПНВ, лежащих в отдельной коробке, и быстро отнес их своим камрадам, которые поблагодарили его кивком головы. Они продолжали скорее прислушиваться, а не всматриваться в то, что нельзя было увидеть. Это надо было слышать…

А не святой Патрик все-таки примостился у бойницы и решил пока поболтать с Заком, который повернул свое ухо в сторону особенно громких звуков, будто где-то за скалами призрак подвернул себе ногу, и громко жаловался не на фантомную, а вполне реальную боль.

– Слушай, Зак, а тебе не показалось, что тот прибор, ну, это Око Неба… уж очень оно волшебное. Не реальное какое-то… Я точно ничего не слышал про такие технологии. Тут магия какая-то, не иначе… Черт меня дери.