Неприкасаемые. Легион. Хранители

– Нет, и никогда не было у меня меча, – ответил Китано слегка раздраженным голосом. Всегда предпочитал огнестрельное оружие…. А в ближнем бою – ножи…

Китано отложил бинокль, убедившись, что эта точка – всего лишь очередной оптический обман и игра ветра, и развернувшись к О’Брайену, вынул из ножен свой нож. Который был под его курткой, а не в ножной кобуре. Закария оторвавшись от прицела тоже глянул на этот нож и оторопел. Он узнал в нем тот самый нож, на рукоятке которого была та самая надпись – Think twice before going any further…

– Твою мать, Китано, ты что, взял тот самый нож, которым я….

Китано подтвердил догадку, или констатацию факта со стороны Закарии, и рассказал, что он заменил этот нож своим – тот был явно похуже. Воткнув его в ту самую дверь. А этот нож – просто сказка, прекрасно сбалансирован и всегда остается острым, к его удивлению. Он его никогда не точил, а он все такой же заточенный и блестящий.

– Выкинул бы ты его подальше. Поверь мне, этот нож как стальной зуб дьявола, ни к чему хорошему это тебя не приведет. Изменишь свою судьбу навсегда. А если не выбросишь, то держи его от меня подальше, или я его сломаю, к чертям!

Китано выслушал внимательно Закарию, но продолжал улыбаться и убрал нож обратно под куртку. А тот уже брал его судьбу в свои руки. Если у ножа, конечно, могут быть руки. Или поворачивая его жизненный путь к новому, более кровавому направлению, ведя его по маршруту, извилистому, как река судьбы.

Закарию передернуло, но он решил не делиться историей Джорджа и своими собственными приключениями, в которых этот нож сыграл свою определенную роль. “Что ж, у Китано своя судьба, свой путь воина, может быть, ему повезет больше”, – подумал он и прислушался к не святому Патрику, который, как дошло до него, уже какое-то время рассказывал свою жизненную историю.

– Я вырос в уличной банде. И меня, будто он сжалился над потерявшимся псом в приюте, нашел и вытащил из тюрьмы рекрутер Легиона. Хотя я по началу, конечно, не понимал, что такое – этот Легион. Перед этим, я подрался в баре, в городке, известным хотя бы благодаря нашей Мамаше Джонс. Так вот, там, в этом баре, я отправил в нокаут целую толпу хулиганья, которая приставала к двум девушкам. Одна из них была вылитая эта принцесса. Ну та, которая заходила намедни к нам в блок… А вторая, как я помню, была жгучая мексиканка. И та самая королева, посмотрела на меня с благодарностью. А я ведь не хотел никого спасать, думал, надерусь, как всегда, а потом встретился с ней глазами… И что-то такое на меня нашло… я прямо спасителем себя почувствовал. Героем. До сих пор это чувство не отпускает. И я понял, что уж лучше я буду давать выход своему нраву и гневу в Легионе, выручая людей, чем буду и дальше махать кулаками по пабам и другим питейным заведениям…

Закария улыбнулся – ему эта история, очень незатейливая, правда, понравилась. Скорее тронула – прямо классическая история легионера. Может быть, Патрик со временем займет место Джона, хотя бы в Легионе. Не в их сердцах, конечно – там прочно, навечно угнездился и обосновался их раскаявшийся вовремя друг… А Патрик, сможет со временем найти настоящего себя. Ведь не век ему быть таким бунтарем и задирой. Хотя какой век – ему бы выжить сегодня и завтра…

А О’Брайен не унимался – он опять доставал Китано, который был к нему необычайно терпелив, что удивляло Закарию, который,по его мнению, ангельски кротко относился к их горячему и эмоциональному товарищу. “Странно, что он, хотя-бы не заставил О’Брайена отжиматься или приседать”, – подумал Закария.

– Китано, а что Легион для тебя? Почему ты еще здесь? Тебе ведь тебе уже за сорок, и ты, с твоим опытом и навыками, мог бы уже спокойно открыть свой собственный бизнес. Хотя бы частную охранную контору, и спокойно зашибал бы себе кучу денег…