Неприкасаемые. Легион. Хранители

Морган оглядел своих родственников внимательным взглядом, и будто возвращал их к суровой действительности, опуская их с небес, на которые они забрались в своем немотивированном желании спасти то, что уже спасти невозможно. Словно поверив в чудо. Которое просто нереально в этом мире, в котором правят бал и остаются всегда на плаву, самые рассудительные и дальновидные. И самые неэмоциональные.

– У нас нет войска. Легион пал. По крайней мере, на Южной Базе. И наш немногочисленный отряд падет неизбежно. Это только вопрос времени. Ну, подумай сама, стоит ли от них ждать лояльности в такую минуту, Ангелла. При том, что Кадавр только размялся, а наша База уже напоминает игрушечный домик, который почти развалился. А ведь в его сторону только чихнули… Да и потом, мы не воины. Большинство из нас. Да и пойми, сейчас 21 век, уже никто не воюет. Ну, почти никто. Все занимаются бизнесом. А война – это просто предмет спора. То есть, политика. И, крупный бизнес. А вы не политики. Не бизнесмены. Вы воины. Но, сейчас не та ситуация, дорогая сестра. Войну ты еще выиграешь, и я тебе создам, куплю, новый Легион. Оснащу его, каким пожелаешь оружием. Самым современным и смертоносным. И тогда вы с Асраилом и Гуннаром и добьётесь своего. В более подходящей для этого ситуации. А сейчас нам нужно просто отступить. И я, как ваш старший брат, беру эту тяжесть, эту ответственность на себя. Пусть этот маневр останется на моей совести… При этом, я остаюсь вашим помощником и даже, слугой. Ты, конечно, будешь старшей в Семье. Просто, позволь мне помогать тебе иногда советом. И финансами. И наша Семья вновь будет на вершине мира… Главное сейчас – сохранить ее. Пойми меня… А Глория… Ты просто взгляни на эту ситуацию с другой стороны – мы ведь не знаем, что у них там произошло. Может быть, она сама виновата в том, что Кадавр напал на нее… Чего она могла только наговорить ему, или сделать… Оскорбить. А мы ведь Неприкасаемые, страшны в гневе…

– Да, биться сейчас с Кадавром – это чистое самоубийство…, – отозвались хором ВЧ, и в комнате повисла довольно продолжительная пауза. Асраил опять усмехнулся и подмигнул загрустившей Глории, Каталина, сидевшая рядом с ней, взяла ее за руку, а Гуннар, бросил на Моргана и ВЧ тяжелый взгляд, чувствуя себя оплеванным. Вернее, оскорбленным до глубины своего ядра. Легион, по его мнению, не падет никогда, и этот гражданский выжига и шантажист забывается, смея говорить о таких качествах, о которых он и понятия не имеет. Особенно о несгибаемости и верности.

Каталина думала, что это откровенная подлость и гнусность – второй раз отдавать Глорию этому Кадавру. Да, они никогда не говорили про то, что случилось так давно, пытались замалчивать это страшное происшествие… Но то, что предлагает Морган сейчас – это еще более страшное деяние. Она хотела донести эту мысль до всех, но почему-то не могла найти нужных слов. Или ее подавляли своими тяжелыми взглядами Морган и ВЧ?

Морган с ВЧ действительно окидывали всех своими бульдожьими глазками, словно подавляя волю своих родственников. И особенно они старались подавить и урезонить Ангеллу, понимая, что она была единственной в данной ситуации, кто может противостоять им в этой игре. Игра взглядов была тяжелая, и Ангелла с ужасом поняла, что обычное воздействие ее глаз на Моргана почти не срабатывает. Будто она не могла сконцентрироваться на главном чувстве и метнуть им в голову своего родственника. Не могла заставить его испытать страх и отступить. И он спокойно смотрел на нее в ответ, словно он подобрал шифр и теперь взломав ее систему нападения, мог выстраивать более мощные оборонительные рубежи.

Ангелла покачала головой, и решила пока покинуть ту шахматную доску, где ее оппоненты явно вели в счете. Выигрывали. Были сильнее и убедительнее. Находили правильные слова. Она поднялась со своего места, и подошла к картинам на стене. Найдя среди них изображение простого легионера – этот посмертный портрет был также работой их великого Тигеля, стараниям которого, этот простой воин, павший на поле битвы, дошел до них, спустя века, почти в своем первозданном виде. Сохранив дух той битвы. Ее жестокость и кровь. Рассказав про все те жизни, которые прервались, и те жизни, которые были спасены, благодаря этим простым контрактникам. На что указывали фигурки людей, которые шли к месту гибели своего спасителя. Чтобы выразить свою благодарность и оказать ему последние почести. Это полотно было очень сильным, оно потрясало своей натуралистичностью, но на лице убитого в бою солдата все так же читалась решимость и мужество. И верность принципам Легиона. И солдат, с пробитыми в нескольких местах доспехах, явно не рассуждал о том, что эту битву нельзя выиграть. Отступить. Хотя Легион отступал, и это было в рамках обычной тактики. Но все же… Делали это всегда неохотно, и лишь в крайних случаях. Но был ли этот случай крайним. Готова ли ее Семья к войне сейчас… Вот что ей надо было понять. Но одно она понимала четко – голосования допустить нельзя.