Непрочтенная заповедь

– Так это Вы?! Столько лет здесь живете!

– А где ж мне ещё… Ты давай ближе к делу.

Саша перешёл ближе к делу и немного сбивчиво изложил предысторию, а также суть своего визита: что это за камень-орлазит, и каково его происхождение? Мужчина недоверчиво моргал. Гаксин попробовал говорить попроще, – эффект был тот же.

– Григорий Капитонович Задоркин кем Вам приходится? – спросил, наконец, Саша, ухватившись за последнюю соломинку.

– Отец мой! Кто же ещё…, – сразу же ответил тот, немало удивляясь тому, что столь простые вещи этот студент не знает. – Знаешь что, тут просто так всего не вспомнишь! Сходи-ка в магазин… Тут рядом, за углом. Приноси – и вместе школьные годы мои вспоминать будем!

От винного прилавка Саша вернулся уже немного удручённый. Он уже слабо верил в то, что от этого дяди ему удастся чего-нибудь добиться. Узнать хотя бы – действительно ли, это бывший Павлик Задоркин?

Однако оказалось, что перед Гаксиным – действительно Павел Григорьевич Задоркин, следовательно – это сын адресата той старой открытки. Других же стящих новостей Саше не досталось. Порой Павел Григорьевич заявлял, что камень тот привез ему дедушка Капитон, которого он видел единственный раз, а поскольку дед был героем японской войны, то и камень не иначе, как оттуда… После следующего стакана выяснялось, что дед Капитон вообще ничего не привозил, а просто перед смертью проведал внуков от самого старшего сына… Гаксин, всё же, пытливо подкидывал наводящие вопросы: мол, в открытке есть слово «стена», там же упомянута и «нечистая сила»? Когда же на это, вместе с винными парами до него донеслось, что за связь с нечистой силой деда и поставили к стенке, Саша без колебаний встал, выдав беспроигрышную версию о том, что идет ещё за бутылкой. Немного позже, придя домой, ему стало жаль Задоркина. Действительно, а он, Гаксин, все ли школьные события помнит? А ведь его-то школьные годы пока совсем рядом! И он решил на следующий день зайти к нему ещё.

Утром, в музее, только завидев ту девушку, он стал с ней заискивающе любезен. Та, для приличия некоторое время подрав нос, в конце концов, спросила напрямую: