Непрочтенная заповедь

«Ну, всё ясно! – горьковато подумал Александр. – Наконец, орлазит станет кому-то кормушкой!»

– Надеюсь, молодой человек, – продолжал Веселовский, – что такой поворот событий Вас только порадует: на орлазит уже обращено настоящее внимание. И Вы, вместо того, чтобы его клянчить и доказывать, что в вашей глубинке им займутся основательнее, могли бы реально подключиться к будущим исследованиям. Конкретно я имею в виду возобновление работы с первым владельцем этого камня. Он всё ещё живёт в вашем городе?

Гаксин невесело кивнул.

– Поймите, Александр, здесь возможно нет мелочей. Да, я помню, по Вашим словам, Задоркин – человек опустившийся. Видите, я и его фамилию помню… Но когда-то он бывает трезв? А это сейчас очень важно: откуда появился этот столь необычный кварц? Что означает иероглиф на нём?

Видя, что профессор высказал всё, Александр приложил руку к груди:

– Алексей Беньяминович! Ну, как Вам объяснить… Я же выпрашиваю орлазит только потому, что чувствую его… его процессы! А они очень активизировались последнее время! У нас с ним – контакт! Камень, как бы, сам подсказывает, что его всегда теперь надо держать в руках…

Гаксин осёкся, видя, сколь безразличен стал взгляд профессора. Помолчав, Веселовский заговорил совсем сухо:

– Не волнуйтесь, молодой человек. Среди моих студентов тоже есть те, кто это, так сказать, чувствует. Они, если что, орлазит и подержат, – затем он отошёл на шаг и уже совсем резко бросил. – Вы думаете, я не знаю истинную подоплёку Ваших сюда поездок?! Ваш директор – докторскую никак не закончит! Вот он и тянет к себе любой материал! От того и липовые командировки Вам подписывает!

Пока перехвативший дыхание Гаксин пытался из себя что-то выдавить, за их спиной раздался запыхавшийся голос ассистентки:

– Алексей Беньяминович! Вас к ректору…, – переведя дух, она словно подарила букет. – Приехали!

Веселовский поднял брови и взглянул на часы:

– Так рано? …Одно слово – дикий запад… Хотя, может это признак хорошего тона?

Последние слова он, как ни в чём не бывало, обратил к Гаксину. Не ожидая ответа на столь риторический вопрос, он захромал за ассистенткой, но неожиданно вновь обернулся и совсем миролюбиво спросил:

– Молодой человек, а Вы так и не освоили английский по-настоящему?.. Ну, вот видите… – Возможно, это он считал юмором. – Директору привет от меня. Я ему скоро позвоню: у нас доклад совместный… Да он – знает.

Столь знакомая походка исчезла за углом коридора, а разочарованный Гаксин впервые пожалел, что не курит. Покрутившись на одном месте, он всё же решил заглянуть на кафедру: может, там сейчас есть взаимознакомые лица? Что же – совсем зря сюда шёл?

Александр просунул голову за дверь и, среди других, действительно увидел научную сотрудницу, с которой ему просто следовало поздороваться.

Он подошёл, чем вызвал у неё ностальгическое оживление и вкратце изложил своё послеинститутское бытие. Вокруг несколько сонных студентов выкладывали на бумагу суть научных работ, проводимых при кафедре. За дверью лаборантской кто-то что-то забивал.

Несколько минут приятно пообщавшись, и, узнав о судьбе общих знакомых кое-что новое, Гаксин собрался распрощаться, но вышедший из лаборантской старшекурсник вынес горсть колотых грецких орехов, и, в числе других, угостил ими и александрову собеседницу.

– А гостю нашему? – улыбнулась женщина. – Когда-то он, как и вы, здесь столько страниц исписал…

Студент с интересом взглянул на Гаксина, как на неожиданного коллегу, а может, и как на товарища по несчастью.

– Столь досадный промах я устраню немедленно! – старшекурсник вежливым жестом пригласил Александра за собой.

Со смущенной улыбкой экс-студент наблюдал, как на столе, словно по мановению фокусника, появились очень крупные грецкие орехи; картина выглядела весьма соблазнительно. Первый взмах и …Гаксин, с выпученными глазами, перехватил в воздухе руку старшекурсника, чем вызвал его крайнее недоумение.

– К-какой интересный иероглиф на Вашем «молотке», – Александр сумел заставить споткнувшийся язык побыстрее смягчить ситуацию. – Это Вы м все орехи перебили?

– Это настоящий кварц, – авторитетно заявил старшекурсник. – Для него скорлупа – что импортное масло. Не зря его Алексей Беньяминович так старательно описывает: видите, сколько материала подготовил для компьютера!

– А я-то, ведь, – совсем не к тому… Гвоздь у меня в ботинке! Уже и света белого нет! Можно? Это сейчас для меня куда важнее всех орехов…

Получив равнодушное согласие, Гаксин бережно принял орлазит у студента и, картинно захромав, тем самым, напомнив родного Веселовского, ринулся в коридор. Слава богу, знакомое ему лицо в это время было обращено в папку, и то, что именно выносил из кафедры иногородний гость, осталось незамеченным.