Несметное богатство[сборник]

Утром я проходил берегом озера с красивым названием — Золотое. Озеро — неширокое, метров восемьдесят, сто, но изрядно вытянутое. Края его поросли болотной растительностью, теперь уже пожелтевшей, по берегам кое-где маячили кустарники, сбросившие свои продолговатые листья. В нем, как видно, водились небольшие водяные зверьки — ондатры: над поверхностью воды выступали их конусообразные хатки. На другой стороне озера я увидел зверька, бегающего по берегу у самой воды. Он словно что-то искал — двигался взад, вперед, опустив низко мордочку к земле. Зверек был темного цвета, с белым пятном под горлом. Норка! — узнал я. Вот она приостановилась, видимо, заподозрив что-то неладное, а затем проворно юркнула в траву. Вскоре на поверхности воды показалась ее маленькая головка. Норка легко и быстро поплыла вдоль озера.

О встрече с норкой я рассказал в тот вечер своим товарищам по охоте.

— Вот так встреча! — удивился местный охотник Пашка. — Прямо совпадение! Я тоже ее, воровку, встречал.

— Ты о чем это? — спросил я, уловив в его голосе какую-то неприязнь.

— Сейчас поймешь, — усмехнулся Пашка.

Охотники затихли, ожидая, о чем пойдет речь.

— В прошлом году, — начал рассказывать Пашка, — прикатил я сюда на мотоцикле: рыбешки половить, душу, как говорят, отвести. Сел на старое место, настроил удочки — рыбачу. Дело было под вечер. Набежала небольшая лохматая тучка, враз потемнело и сыпанул дождик. Ну, думаю, все. Пропала рыбалка. Нет, тучка умчалась и вновь посветлело. И такой тут после дождя клев объявился, что умаялся таскать то сорожек, то окушков. Рыбу кидал в ямку, что была недалеко от ивового куста, а потом решил взглянуть: много ли наловил, может, пора и заканчивать. Обратный путь не близкий, да и рыбу всю не переловишь. Поглядел — и глазам своим не поверил: ямка-то пустая, без единой рыбки! Что за оказия, куда она подевалась? Думаю, уж не норка ли ненароком таскает мою рыбу? В нашей местности встретить норку не в диковинку, о проделках ее я наслышался немало. Выломал я прут на всякий случай, положил его рядом с собой и продолжаю рыбачить. А сам нет-нет да и кину взгляд на ямку. Вдруг слышу — шорох: из куста сперва показалась круглая мордочка, а затем и весь зверек с гибким вытянутым телом. Так и есть — норка! Легкий прыжок — и рыбка оказалась в пасти зверька. Ловко! Я схватил прут и кинулся к воровке: мол, сейчас проучу! Куда там, ее как ветром сдуло.

Вот так и перетаскала эта бестия всю мою рыбу, не оставив даже на уху.

Охотники ничего не стали выспрашивать или уточнять, только от души посмеялись.

Промашка

В ту осень охотились мы на уток недалеко от деревни Березовая Грива. Жили в невзрачной и ветхой избушке, на пасеке. Ульи были выставлены на небольшой лесной поляне. С одной стороны пасеки за песчаной дорогой круто в гору поднимался смешанный лес, с другой простирались еще зеленые луга.

Воды в тот год было мало, и Волга сильно обмелела. Образовались отмели, острова и островки, разделенные протоками, которые тянулись широкой лентой на десятки километров. Вот над этими отмелями и островками лежала дорога на юг пролетных птиц. Тут проносились многочисленные утиные стаи, говорливые косяки гусей, караваны журавлей.

Погода не баловала. По небу ползли темно-серые тучи, в воздухе кружились колкие снежинки. Холодный низовой ветер пронизывал до костей, поднимал на воде белые пенистые барашки.

Обычно мы охотились на «черных» островках, а тут как-то один вечер решили провести на озерах. У меня на примете было целых четыре: они находились один за другим, почти рядом. На одно из них, самое большое, заросшее рогозом, камышом и осокой, я пришел еще засветло. Постоял с полчаса, а затем уселся на сухую кочку у воды. По берегу виднелись потемневшие от времени пеньки, что остались от порубки.

Стало темнеть, утки не появлялись. Лес потонул в дымке. Стояла тишина, густая, недвижимая. И тут я почувствовал: на голове у меня кто-то шевелится. Хвать рукою — податливо-мягкое. Никак, птица! Я инстинктивно отдернул руку, птица бесшумно взлетела. Отлетела немного и плавно опустилась на взгорок, в березнячок, уже сбросивший листья. Это была сова. Нахохлившись, она сидела совершенно открыто. Словно говорила: «Как же это я промашку дала, вместо пенька на человека села».

И гаршнеп радует сердце охотника

На дворе поздняя осень. Отцвели и поблекли краски листопада. Сплошной серой пеленой затянуто небо. Уставшее за лето солнце уже редко ласкает глаз своими яркими лучами. Заметно похолодало, в воздухе нет-нет да и проносятся снежные крупинки. Потемнела и как бы стала глубже вода в реках и озерах.

Холодный, порывистый ветер срывает с деревьев последние листья, и лес обнажается, «светлеет», становится тише и потаеннее. Редко раздаются в нем голоса пернатых. Не видно уток, гусей, улетели крикливые грачи.