Нет рецепта для любви

Ника посидела немножко, с тоской глядя на большой календарь с какими-то архитектурными видами. Потом встала и подошла посмотреть, что за дворец на картинке – оказался Шильонский замок. «Швейцария, кантон Во, Монтрё, замок-крепость IX века», – прочла Ника и снова вздохнула: она не отказалась бы сейчас оказаться в этом Шильонском замке! И тут же вспомнила, как Миша приглашал ее в Швейцарию. И чего не поехала? Она взглянула на часы и решила все-таки зайти домой по дороге в больницу. Открыла дверь и ахнула: в коридоре опять, как пару месяцев назад, стоял самокат Space Scooter. Но вместо Олеси на жестком металлическом стульчике сидел Артём.

Правда, Ника узнала его не сразу: пока они встречались, Артём одевался либо в офисный костюм, либо в джинсы с футболкой, самые простые. А сейчас! Ника с изумлением разглядывала Артёма, который продолжал тыкать пальцем в клавиши смартфона и не видел ее. На нем были совершенно невероятные оранжевые кроссовки, песочного цвета штаны какого-то немыслимого покроя с карманами в самых неожиданных местах, темно-коричневый джемпер крупной вязки, а на шее затейливо повязанный шарф – под цвет штанов, но с тонкой оранжевой полоской. Наряд довершала надвинутая на лоб коричневая матерчатая шляпа-панамка.

– Артём! Это ты? – воскликнула потрясенная Ника.

Он поднял голову и улыбнулся:

– О, привет! Вот, пришел.

– Какой ты модный!

– Да ладно.

– Это Олеся тебя так нарядила?

– А кто ж еще. Что, смешно выгляжу?

– Нет, стильно. Давай, заходи. Или, может, к нам пойдем?

– Нет-нет, спасибо.

– А что так? Разве я прошлый раз тебя плохо принимала? Да ладно, шучу!

Оба слегка нервничали и никак не могли попасть в нужный тон. К тому же Ника чувствовала, что Артём и внутренне изменился, не только внешне, или она совсем от него отвыкла? Что-то в нем появилось… напряженное. Улыбается, а в глазах какое-то тревожное ожидание.

– Ты что, на самокате приехал? – спросила Ника. – Вроде как не сезон. И почему ты в этой панамке?

– Про шляпу потом. Я хотел сначала серьезно поговорить.

– Хорошо, давай серьезно. Чай будешь?

– Ника, подожди с чаем. Я хотел извиниться.

– За что?

– Ну, ты знаешь. За то, что припёрся к тебе пьяный.

– Да это когда было! И потом, ты уже извинялся по телефону.

– Неважно. Мне до сих пор стыдно.

– Ладно, прощаю.

– Это не все. Я хотел попросить прошения за то, что плохо о тебе думал. Понимаешь, когда я узнал, что вы с Олесей… за моей спиной… спелись… В общем, я так разозлился!

– Приревновал?

– Наверное. То ли тебя к Олесе, то ли Олесю к тебе – сам не знаю. Потом осознал. Так что прости.

– Тём, это ты меня прости. Зря я, конечно… Но Олеся сама пришла, и что мне было делать? А потом… Знаешь, такая странная вещь произошла… Как-то я к ней привязалась, правда. Прелестное существо.

– Олеська тоже в полном упоении: Ника такая замечательная! Сказала, в гости тебя приглашала.

– Тём, это плохая идея. Общаться с вами по отдельности у меня получается, но… Нет, я не смогу.

Артём посмотрел на Нику с состраданием, потом взял ее руку и хотел поцеловать, но Ника вырвала:

– Не надо.

– Прости меня! – произнес он с чувством. – Мне так больно, что ты одна.

– Всё, хватит. Мы сто раз это обсуждали. Если ты пришел травить мне душу…

– Нет. Я пришел, чтобы самокат отдать. Олеся дарит твоему племяннику. Говорит, переросла.

– Ой, правда? Он счастлив будет! Вот спасибо!

– А, самое главное-то забыл!

Артём выскочил в коридор и вернулся с цветущим красным амариллисом в горшке:

– Вот. Это тебе.

– Чтобы не забывала, да? Тём, ты неисправим. Все кончено между нами, а ты постоянно напоминаешь.

– Черт, я не подумал…

– Ладно, оставь. Цветок не виноват. И ты не виноват. Все нормально. Это я какая-то… Развалилась слегка. И поплакаться некому. Так Анечки не хватает!

– Случилось что?

– Много разного.

Артём пересел к Нике поближе и обнял ее за плечи:

– Хочешь, я буду Анечкой? Моя жилетка в твоем распоряжении.

Ника невольно улыбнулась:

– Да уж, ты очень похож на Анечку! И перестань меня обнимать.

– Я же по-дружески. Ну, расскажи, что не так?

«По-дружески!» – горько усмехнулась Ника. Это-то и больно. Ничего мужики не понимают. А я-то понимаю, что делаю? Сама его оттолкнула, своими руками отдала Олесе, потом зачем-то с ней подружилась, а теперь… Больно мне, видишь ли!

– Терпи, коза, атаманом будешь, – пробормотала Ника и вдруг заплакала, уткнувшись Артёму в грудь.

– Ну вот. Куколка, ты меня пугаешь. У тебя все в порядке? Ты здорова?

– Да я-то здорова. Это Миша…