Нет рецепта для любви

Повернулся и ушел в комнату. Олеся постояла некоторое время, задумчиво покусывая губу, потом поплелась за Артёмом. Он лежал на лоскутной лежанке с закрытыми глазами и в наушниках, слушал французские диалоги. Олеся влезла к нему, отодвинула наушник и забормотала в ухо:

– И что ты сердишься из-за какой-то ерунды. Подумаешь, тату. Красиво же! И модно. Сейчас все делают.

– Я не сержусь. Но не считаю, что это выглядит красиво, особенно на девушках. И мне неважно, что так делают все.

– А мне бы понравилось, если б ты татуировку сделал. Это так брутально!

– Тогда ты выбрала не того мужчину.

– А может, ты выбрал не ту девушку? – начала злиться Олеся.

– Вполне возможно, – усмехнулся Артём и посмотрел ей прямо в глаза. – Но вся беда в том, что я люблю именно эту.

Олеся чуть смутилась:

– Раз любишь, значит, всё во мне должно нравиться. Ну, Тёмик! Можно, я сделаю ма-аленькую татушку? Малюсенькую!

– Я же сказал: делай что хочешь. С какой стати я буду тебе что-то разрешать или запрещать?

– Но ты же сердишься!

– Я не сержусь, я переживаю. Как же тебе объяснить… Во-первых, мне невыносима даже мысль о том, что твою нежную кожу будут колоть какими-то грязными иголками. Это же больно!

– Да ну! Ничего не больно.

– Олесь, ты рыжая! У вас порог боли ниже.

– А я под анестезией.

– Это тоже не слишком полезно. Не знаю… Я смотрю на тебя… Ты такое совершенное существо! И вдруг хочешь сделать эту гадость. Не понимаю. Это же как… как грязь на коже. И навсегда. Я как представлю – меня аж передергивает. Такое мерзкое ощущение, словно ножом по стеклу, бррр!

– Да какое из меня совершенное существо, скажешь тоже…

– Для меня ты – совершенство. А вообще, это твое дело, конечно.

– Ага, я сделаю, а ты будешь морщиться!

– Буду.

– Как ножом по стеклу, да?

– Да.

– Это противно. Ну ладно, – вздохнула Олеся. – Уговорил. Не буду ничего делать. Какой ты… Прямо не знаю!

– Жалеешь, что связалась со мной?

– Будешь занудствовать, я… в синий цвет перекрашусь, вот! Это-то можно?

– А давай я перекрашусь?

– Ты? Да ладно!

– Думаешь, слабо?

– Конечно.

– На что спорим? Давай на желание.

– Да никогда ты не осмелишься!

– Увидишь.

Через неделю с Олесей, уже забывшей о споре, случилась форменная истерика, когда Артём, придя вечером домой, снял с головы шляпу, предусмотрительно купленную перед походом в парикмахерскую. Олеся и шляпе-то поразилась, а когда увидела, что под шляпой, так и села:

– А-а! Ты сделал это. Какой ужас.

– Неужели не нравится? – Артём с невозмутимым видом взъерошил свои волосы цвета индиго.

– С ума сойти! – хохотала Олеся. – А что ты сказал в парикмахерской? Они удивились?

– Да их там сейчас ничем не удивишь. Сказал, что проспорил. А вообще, это ты проспорила. Так что готовься! Помнишь, мы на желание спорили?

– И чего же ты хочешь? – кокетливо спросила Олеся. – Чего-нибудь эдакого, да? Эротического?

– Очень эротического! Мое желание такое: в субботу и воскресенье ты будешь соглашаться со мной и все беспрекословно исполнять! Короче, ни слова по– перек.

Олеся фыркнула:

– Да легко. Подумаешь! Как будто я много тебе перечу.

Артём смотрел на нее и улыбался, догадываясь, о чем она думает: обычно он работал по выходным, и Олеся надеялась, что как-нибудь справится – всего-то несколько часов постараться. Она еще не знала, какую ловушку ей приготовил Артём:

– Да, забыл сказать: моя стажировка сегодня закончилась. Последний день оттрубил.

– Ура! Подожди… Ты что хочешь сказать… Ты завтра дома? Целый день?

– Ага! И в воскресенье тоже.

– Так нечестно! – взвыла Олеся. – Ты это нарочно!

– Конечно.

– У, изверг!

Эти два дня дались бедной Олесе нелегко. Она вздыхала и стонала, пыхтела и фыркала, закатывала глаза и ругалась себе под нос, но покорно исполняла все прихоти Артёма, только раз осторожно спросила, хорошо ли он подумал – Артём велел ей приготовить обед:

– Тём, ты уверен, что мы выживем после моей стряпни? Я не отказываюсь, но ты знаешь, как я готовлю. И не помню я, какая кастрюлька для чего. Давай вместе? Поруководи мной. Пожалуйста!

И Артём поруководил. Под конец готовки Олеся чуть не пристукнула его сковородкой, но обед получился знатный. К середине воскресенья Олеся слегка расслабилась – и напрасно.

– Что прикажете подать на ужин, ваше величество? – спросила она у Артёма.

– А я тебе не сказал? Мы идем в ресторан. У меня столик заказан на восемь. Так что можешь начинать наводить красоту.

– В ресторан? – ужаснулась Олеся.

– А что?

– С такими волосами? На нас же все пялиться будут!

Она хотела было сказать: «Я не пойду!», но вовремя прикусила язык.

– Но ты ж понимаешь, что я ничего не могу сейчас с ними сделать? Мне сказали, смоется постепенно, недели через две. Могу состричь наголо, хочешь? Буду лысый. Сейчас это модно. И так брутально.

– Издеваешься, да? Ненавижу тебя!