Неудобные люди

Динара закинула ногу на ногу, так и сидела. На столе лежали яркие распечатки, на которые она небрежно показывала зажатой между пальцами на манер сигареты перьевой ручкой.

– Задача моя не столько научить делать какие-то шедевры, сколько включить их в сам процесс. Снять блоки, вывести в новое состояние.

Сидящие напротив школьные директор и психиатр смотрели то на нее, то на документы – распечатки. Их заинтересованность, кажется, сочеталась с легким недоумением.

– Дифференцируется восприятие, улучшается мелкая моторика, развивается наблюдательность. Умение выбирать. Всегда есть положительные сдвиги в области умственных операций, о результатах моей частной работы можете почитать здесь же. И, если собеседование пройдет успешно… – Динара выдержала необходимую паузу (чуть не засмеялась) и сняла ногу с ноги, – то уже к концу недели я предоставлю вам полную программу, а со следующей – приступлю. Если такой график вас, конечно, устраивает.

Собственно, она знала, что собеседование чисто формальное. И на самом деле если кто и должен был собеседовать – то она. Это она делала одолжение бюрократам с проредившемся кошельком и разбавленным взглядом.

– Динара Саидовна, спасибо… – Директор (как его) повернулся к психиатру и снова повернулся к ней. – Это очень интересно, но… мы правильно понимаем, что вы устраиваетесь к нам на общих условиях?

– Совершенно верно, – медленно пропела Динара. – Всё как у белых людей, общие условия, ничего сверх.

– Но достаточно ли мы для вас?..

– О, не переживайте на этот счет, я работаю в разных местах, и практика в вашем заведении мне очень даже подходит.

Динара была специалистом по работе с неполноценными (в основном с детьми, но не только) – УО, аутизм, СДВГ, ЗПР, слабослышащие, слабовидящие, целая колода была, вытягивай что хочешь. Известным и высокооплачиваемым. Она давала консультации богатым семьям, школам и специализированным центрам, составляла программы, проводила тренинги, офлайн- и онлайн-курсы, разрабатывала креативные методики, ездила по всей области, потому что где в одном этом городке найти деньги.

В коррекционной школе восьмого вида № 9 была вакансия воспитателя. Динара изъявила желание устроиться преподавателем изобразительного (ха-ха) искусства. То, что это были две разные должности, ее не сильно смущало. Ее вообще в жизни мало что могло смутить.

Она решила попреподавать в коррекционке до конца учебного года. Опробовать новую методику в поле – возможно, на основе результатов написать статьи, а саму методику пустить в ход на курсах и индивидуальных консультациях. Плюс потенциальные характеристики![18] И в целом допуск до работы с группами в госучреждении – возможность неплохая. И это ее предложение директору (как там его) – аванс для него, честь для школы, а не для Динары.

Потому собеседование было формальным. И это, конечно, все понимали.

– Ну что же, Динара Саидовна, тогда действительно, давайте, э-э, мы будем ждать от вас программы и… вас.

Динара улыбнулась, пожала руки обоим, быстро – но не в спешке – собрала портфель и пошла к двери.

Выйдя из кабинета, наткнулась на… Настю Новоселову? Серьезно? Да. Изменилась, но таких не забывают. Сука.

– А ты что здесь делаешь?

Настя не сразу ее узнала. За полтора десятка лет Динара, конечно, изменилась. Но Настя иногда случайно натыкалась на ее профили в соцсетях, так что примерно помнила, как она выглядит. Стройная. Ухоженное подтянутое лицо. Кремовое пальто, перевязанное ремнем – такой перевернутый галстук-бабочка, – коричневые сапоги.

Тогда был второй Настин курс, январь. Красивый Андрей и его не менее красивая девушка Динара, оба на последнем курсе. Он – на реабилитолога, она – на олигофренопедагога. Когда у них случился какой-то разлад, Настя оказалась рядом. И после бутылки советского как-то очень быстро оказалась в постели с Андреем, а он очень быстро оказался сверху, впрочем, позы потом менялись.

Всё было несерьезно, но через два месяца, когда Андрей с Динарой сошлись обратно, Настя сказала ему, что беременна. Конечно, от него, от кого еще, она больше ни с кем. Думала об аборте, потому что иначе куда его, ребенка этого.

И сначала Андрей пропал со всех радаров, на всех приборах значилась только Настина пустота, из-за которой становилось нечеловечески страшно думать о будущем. Потом, спустя несколько дней, появился, сказал, что принял решение. Бросил Динару – цитировал: Понимаешь, у нее ребенок, я что могу? Нет, мы тогда с тобой в ссоре были, так что не считается. Ну, извини, – говорил Насте, что настроен серьезно, что уже обсудил с родителями. Расписались к лету, без церемоний, празднеств и пылких признаний. Всем всё было понятно. Настя даже его фамилию не брала.

Беременность подкручивала пружины, и одна из них выстрелила за месяц до родов: Андрей сказал, что не может. В смысле не может?