Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени. Часть 5. Брысь, или Один за всех и все за одного

Один из любимчиков – белый котенок – как раз возник на пороге кабинета. Лорд спросил малыша, почему тот не в спальне рядом с мамой и прочими родственниками, но юный отпрыск Маркизы обвел взрослых голубыми глазками и, не отвечая, привычно вскарабкался по собачьей лапе на холку, а оттуда перепрыгнул на стол, где все так же молча забрался в «тоннель», образованный одним из закрутившихся краев карты.

Немного выждав, не выберется ли малыш с другой стороны, Брысь заглянул внутрь.

– Уснул! – удивленно констатировал он.

– Всегда подозревал, что этот белый – лунатик! – заявил Лорд. – Ладно, не будем будить, к тому же он может спать сутками, даже на кормежку не всегда просыпается!

Оставлять следы пребывания в кабинете «секретному агенту» не хотелось – не профессионально как-то, особенно с учетом прошлой промашки, когда разлил чернила. Но и тревожить уютно устроившегося малыша лапа не поднялась…

Глава сорок вторая, в которой Констанция и Мартин уезжают

Карета уносила все дальше от друзей, от нового хозяина, от Парижа, в котором он оказался по непонятно чьей вине: то ли из-за неугомонности эрмитажного кота, то ли из-за научных экспериментов Сашиного приятеля, то ли по собственному недомыслию…

Впрочем, нельзя сказать, чтобы Мартин тратил время на поиски виноватых, для этого он был слишком добродушен!

Лошади мчали быстро, и экипаж сильно раскачивало, так что пес с трудом удерживался на сиденье и то, наверное, только потому, что госпожа Буанасье крепко обнимала его одной рукой, другой упираясь в стенку, обитую плотной малиновой тканью.

В стареньком Форде папы Николая Павловича ездить было куда комфортнее. Там для него опускали стекло, и Мартин мог подставлять морду встречному ветру, а его большие уши превращались в паруса и весело трепетали.

Пес расстроился, что Констанция не послушала его предупреждений об опасности и, как только прочитала переданное ей письмо, согласилась ехать с чужестранкой (сквозь аромат изысканных духов прорывался запах неведомых земель и солоноватой, не речной, воды).

Он конечно же учуял руку Д’Артаньяна, но это не объясняло главного – как удалось шпионке кардинала получить от гасконца послание для госпожи Буанасье и где был в это время Брысь? Разве не он предупреждал о хитрости прекрасной Миледи?!

Хорошо, что девушка настояла, чтобы пес тоже поехал. Впрочем, леди Винтер, как представилась дама, и не возражала – едва молодая женщина узнала, что перед ней питомец благородного Атоса, то словно окаменела лицом и беспрекословно позволила ему запрыгнуть в карету. Сама же с завидной ловкостью вскочила в седло.

К лошадям Мартин относился с уважительной ревностью, вынужденный признать превосходство их скоростных качеств и силу мощных копыт. (Последнее испытал на себе, когда погнался за всадником, проезжавшим мимо его дома на улице Феру. Добро, что успел увернуться и удар пришелся по касательной, а то бы оказался «на больничном», как говорила иногда мама Лина, и не смог помочь друзьям. Неприятный осадок от эпизода скрашивало воспоминание о лакомых лошадиных лепешках – сплошные витамины, неужели от сена?!)

Констанция грустила, что отъезд получился слишком скоропалительным. Правда, симпатичный гасконец писал, что они скоро увидятся в том безопасном месте, куда отвезет ее леди Винтер. Однако тот факт, что среди знакомых Д’Артаньяна есть такая красотка, только усиливал уныние.

Конечно, сердце влюбленной девушки страдало чуточку меньше из-за того, что загадочная незнакомка находилась рядом, а не осталась в Париже. К тому же леди Винтер пообещала, что «заточение» в Бетюнском монастыре не продлится долго – через десять дней состоится Мерлезонский балет, историю со свиданием королевы и английского герцога окончательно забудут, а его высокопреосвященство переключит свое внимание на подготовку осады протестантской Ла Рошели. Тогда можно будет вернуться в Лувр, «под крыло» Анны Австрийской.

Хвала небесам, что присланный Д’Артаньяном пес не испугался лошадей и отправился в путешествие вместе с ней. За три дня она успела к нему привязаться и сейчас с удовольствием прижималась к теплому боку и гладила шелковистые уши.

Как страшно рычал он на леди Винтер, как долго не подпускал к ней посланницу гасконца! Пришлось показать ему письмо Д’Артаньяна, и то пес успокоился, только когда понял, что сможет сопровождать ее.

На короткое мгновение госпоже Буанасье показалось, что при упоминании имени хозяина собаки красивая дама слегка изменилась в лице. Хотя было темно, а на вопрос, знакома ли та с мушкетером Атосом, леди Винтер ответила отрицательно.

Впрочем, и об отношениях с Д’Артаньяном незнакомка говорила уклончиво и туманно.

Констанцию немного мучила совесть, что она забыла спросить о судьбе господина Буанасье. Не сильно ли навредило ему исчезновение супруги? Но утешала себя мыслью, что гонения на галантерейщика прекратятся, едва интрига, в которой она вынуждена была принять участие, перестанет так живо обсуждаться при Дворе…