Невеста

— Частично. Наши коренные зубы в основном рудиментарные, так что жевать мы не можем, но арахисовая паста гладкая и кремовая, и я знаю, что это неправильно, но… — я содрогаюсь от того, насколько она вкусная. А ещё от того, насколько позорным и излишним считается среди вампиров есть еду. Даже жизнь среди людей не выбила из меня эту веру. Даже то, как Серена в два часа ночи уплетает три стаканчика лапши быстрого приготовления, потому что она «слегка проголодалась». — Это так недостойно. Пожалуйста, не говори никому и выбрось мой труп в озеро после того, как я пропущу себя через измельчитель отходов, что я и собираюсь сделать прямо сейчас?

Его губы тронула тень улыбки.

— Ты смущена.

— Конечно.

— Тем, что ешь то, что тебе не нужно для выживания?

— Да.

— Я постоянно ем ради удовольствия, — он пожал плечами, будто его плечища сами с ним согласны. У нас здоровый аппетит. Нам нужна еда. — Просто представь, что это кровь.

— Это не одно и то же. Вампиры не пьют кровь ради удовольствия. Мы вливаем её в себя, когда это необходимо, а потом даже не думаем об этом. Это телесная функция. Как, ну не знаю, пописать.

Он садится напротив меня и — чтоб его — ненавижу его за то, как он толкает банку с арахисовой пастой в мою сторону, не сводя с меня глаз.

Он бросает мне вызов.

И это многое говорит о том, насколько я подсела на эту глупую, вызывающую привыкание ореховую пасту, раз подумываю съесть ещё немного.

А потом я просто делаю это.

— А что вампиры делают

для удовольствия? — спросил он, слегка охрипшим голосом. Мне совсем не хочется сверкать перед ним клыками, но это сложно, когда облизываешь арахисовую пасту с пальцев.

— Не уверена. — Моё пребывание среди них было исключительно в детстве, когда правил было много, а развлечений — мало. Оуэн, единственный взрослый вампир, с которым я регулярно общаюсь, любит сплетничать и делать язвительные замечания. У отца есть свои стратегические ходы и тихий захват власти. Как остальные развлекаются в свободное время, понятия не имею. — Трахаются, наверное? Пожалуйста, забери это от меня.

Он не забирает. Вместо этого он слишком долго и пристально смотрит, радуясь моему отсутствию контроля. Когда он опускает глаза, это, кажется, требует определённых усилий.

— Что, по-твоему, может расследовать Серена? — его голос хриплый. И отрезвляющий.

— Она никогда не упоминала об оборотнях, даже вскользь. Но и коллег из финансового отдела она не любила. Возможно, она метила на повышение и искала материал за пределами финансовой тематики. Хотя, она бы мне рассказала. — «Неужели? Она явно что-то от тебя скрывала», — ехидно шепчет внутренний голос. Я его заглушила. — Одно я знаю точно, она бы не стала публиковать статью, которая могла бы подвергнуть ребёнка опасности.

Не уверена, что Лоу мне верит, но он потирает челюсть, тщательно собираясь с мыслями.

— В любом случае, наши цели совпадают.

— Мы оба хотим выяснить, кто рассказал Серене об Ане.

Впервые с тех пор, как начался этот фиктивный брак — нет, впервые с тех пор, как эта ведьма Серена не появилась, чтобы помочь мне сменить постельное, я чувствую реальный, искренний всплеск надежды. Л. Э. Морленд — это не просто случайная хлебная крошка, а нить, за которую можно ухватиться и потянуть.

— Я предоставлю тебе доступ к любой необходимой тебе технике — не то чтобы ты когда-либо спрашивала моего разрешения, — добавляет он тягучим голосом. — Тебе стоит изучить коммуникации Серены за недели до её исчезновения. Знаю, ты уже пробовала, но тебе стоит сопоставить их с нашими данными. Я дам тебе информацию о местонахождении Аны, которая может помочь пролить свет на ситуацию. И Алекс будет тебе помогать и следить за тобой. — Я корчу гримасу, на что он строго добавляет: — Ты всё ещё вампир, живущий на нашей территории.

— А я-то подумала, что мы уже перешли на уровень терпимого союза в нашем браке. — Меня не беспокоит наблюдение. Просто, похоже, Алекс такой же хакер, как и я — единственная область, в которой я позволяю себе соревноваться. — Ладно. Спасибо, — добавляю я немного угрюмо.

Он коротко кивает. Разговор немного затихает, затем переходит в неловкое молчание, что означает, что Лоу со мной закончил.

Меня выпроваживают.

С ненавистью и тоской одновременно бросаю последний взгляд на банку с арахисовой пастой, встаю и засовываю руки в карманы шорт.

— Начну сегодня же вечером.

— Я попрошу Мика принести тебе что-нибудь, чтобы намазать их.

Я растерялась. Потом замечаю, как его взгляд медленно скользит по моим голым ногам.

— А, ноги? — я вздрагиваю, но мне не холодно. Теперь, когда я об этом задумалась, здесь уже несколько дней не было холодно.

— И плечи. И бок.

Я хмурюсь. — Откуда ты знаешь, что у меня болит бок?

— Издержки профессии. — Я наклоняю голову набок. Разве у него не диплом архитектора? Неужели я похожа на Пизанскую башню? — Мы учим молодых оборотней изучать потенциальных врагов на предмет слабых мест. Ты всё время трёшь грудную клетку.

— А-а-а. — Эта профессия.