Невеста Дьявола

— Только трусы ходят по кругу и тратят время на то, чтобы попасть по гребаному гвоздю в гребаную голову.

Я перебираю монету между пальцами и смотрю на него.

— Ты работаешь на «Феникс».

— Я не работаю…

— Самое меньшее, что ты можешь сделать, — это принять себя таким, какой ты есть. Я не спрашивал, так ли это. Я сказал: я знаю, что да. И именно поэтому я пришел сюда, чтобы предупредить тебя. Видишь ту армию позади тебя? Клянусь, если ты попытаешься сделать какую-нибудь глупость, они не смогут спасти тебя от меня. Ничто не спасет.

Еще один шаг.

— Ни ты, ни твоя милая драгоценная Ирина.

Он скрежещет зубами, и я могу поклясться, что ярости в его глазах было бы достаточно, чтобы довести его до слез. Если бы ситуация не была столь серьезной, я бы, возможно, немного посмеялся. Этот человек был таким чертовым раздражающим.

Получив желаемую реакцию, я поворачиваюсь и подбрасываю монету в воздух.

— Тебе действительно не стоит со мной связываться, Маттео. Тебе стоит сказать это и своему гребаному боссу. Если хочешь сохранить жизнь своей дочери, держись подальше от моего гребаного пространства.

Поездка обратно на склад была короткой, и в моей голове роились ненужные мысли обо всем, что произошло с отцом Ирины. К тому времени как я опускаюсь на черный вращающийся стул в офисе, в моих жилах бурлит ярость, которую я не могу понять.

Николай сидит на стуле напротив, скрестив ноги, а кончик ножа балансирует на большом пальце. Он задает вопрос, изогнув темную бровь,

— Как все прошло?

По правде говоря, все прошло хорошо. Может быть, вначале и казалось, что Маттео одержит верх, но я ушел, переломив ход встречи в свою пользу. Оставив его стоять на месте, как маленького испуганного ребенка с дрожащими губами. Но это еще не конец. Чертова погоня не окончена. Они все еще держат меня на прицеле с этим гребаным видео.

— Черт! — Мои кулаки обрушиваются на стол, и серебряный нож падает с большого пальца Николая на пол с громким стуком. Его смех отражается от стен, и он наклоняется вперед, подбирая нож.

— Только не говори, что все было так плохо?

Мои пальцы перебирают волосы.

— Совсем наоборот, Николай. Маттео до смерти напуган и готов на все, лишь бы я не вырвал горло его дочери.

— Значит, он постарается не злить тебя.

— Да.

Он крутит нож, и с его плеч слетает небрежное пожатие.

— Это должно заставить тебя чувствовать себя хорошо, не так ли?

— Да, мне должно быть хорошо.

Николай роняет нож.

— Но?

— Но Маттео не босс, умник. — Я потираю лицо, откидываясь на спинку стула. — Он в затруднительном положении, старику все еще есть перед кем отчитываться, и этот кто-то шантажирует меня. Неужели ты не понимаешь, Николай? Эта война не закончится, пока я не раздавлю чертов «Феникс» у себя под ногами.

На его лице появляется ленивая улыбка.

— Хороший план.

Я сужаю на него глаза.

— Я, блядь, знаю, что это хороший план. Черт, это единственный план. В конце концов, мы останемся в выигрыше.

— Конечно, — медленно кивает он, покачивая лодыжкой на колене. — Но сейчас этого не происходит, поэтому будет более продуктивно, если ты займешься неотложными делами.

Если и есть человек, который может смеяться посреди уличной драки или облизывать рожок мороженого, пытая пленника в подвале, так это Николай.

На моем лбу образуется складка, и я озабоченно качаю головой.

— Разбираться с организацией «Феникс» — это непосредственное дело, Николай. О каких еще делах ты говоришь?

Он почесывает под локтем, потом подбородок и закатывает глаза.

— Я не знаю. Саша? — Он наклоняется вперед, на его лице появляется серьезное выражение. — Алексей, она в бешенстве. Она встречается с членами гребаной Братвы, чувак. Мужчины начинают задавать вопросы. Ее надо остановить, может, на поводок посадить или еще что?

Я должен был догадаться, что Саша будет больше стремиться устроить шум, чем сделать что-то полезное. Но я говорю:

— Это подождет. У меня есть дела поважнее мачехи.

Николай не выглядит убежденным. Он считает, что она причинит еще больше вреда, если ей дать больше времени, но я уверен: Саша — наименьшая из моих проблем. Чтобы приручить ее, многого не потребуется.

Некоторое время мы сидим в тишине, не слушая ничего, кроме слабого гудения кондиционера, подключенного в углу, и приглушенных звуков работы мужчин за пределами офиса.

Стул скрипит под его весом, когда он крутится, а серебро на лезвии сверкает, когда он ковыряет им ногти. Его глаза прожигают дыры по бокам моего лица, и я открываю глаза.

— Что?

— Ничего.

Я сверкаю глазами.

— Ты смотришь на меня так, будто у меня что-то есть на лице.

В его горле раздается глубокий смех, а адамово яблоко подрагивает, когда он говорит.

— У меня такое чувство, что тебя гложет что-то другое, и это не имеет отношения ни к «Феникс», ни к Саше.

Меньшего мне и не следовало ожидать. Если не считать его способности быть крайне разрушительным и сумасшедшим, Николай также очень хорош в чтении языка тела, улавливании скрытых сигналов и способности выяснить все до мельчайших деталей. Не хочется признавать, что он прав.